plane

Гумрак* не принимает вновь: туманы
сердиты. Примелькалось: за окном
мой грязный город, дышащий на ладан —
сырой и отсеревший фотохром.

Не здесь январь, поземками сметавший,
колючим синим небом мой уют:
он первый год лишь числится в пропавших,
но все уже за упокой поют.

А ты гляди, раскрыв глаза пошире,
на то, что скоро детством назовешь:
рассвет весны в последнем хрупком мире.
Когда же ты к подушке припадёшь —

без слез, без сна — весь потолок распишут
журавлики на майском небе, ширь
надежд, и поздним-поздним солнцем
залитый, уничтоженный пустырь.

И лёжа на спине, давясь внезапной
и непонятной юностью своей,
ты осознаешь: к черту самолёты;
пусть будут сбиты клином журавлей.

Бессильны птицы перед жизнью строгой,
бессильны руки эту жизнь спасти.
Отправь же его в путь другой дорогой.

Он, кстати, — как обычно — полетит.


*Гумрак - аэропорт Волгограда