Прошлое

Тут сплошной предел и радиопустоты, вотчины. 
Город, онемевший от тоски, хвори, обезличенности.
Все мы так здорово пели о каждой личности,
О беспринципности и типичности,
Были, как выстрел, быстрыми и смертельно точными. 
;
Каждому давали название, пили  за здравие: "Чин-чин."
Мчались поездами дальнего следования, очертевшими,
А стали размягшие, несложные, отболевшие,
Выгоревшие изнутри, смертные пешие,
Продающие по дешёвке души, чтоб наскрести на бензин. 
;
А когда-то звучали почище голоса человечьего,
Мечтали о главном, про главное, без вражды, горести и печали.
А теперь смотри, мое солнце, попрятались в норы и одичали.
Слагаем о доме и капитале, запиваем таблетки чаем,
И что нам теперь до вечного. Нам бы до вечера...
;
Нам дотянуть бы до старости, хромыми, увечными,
Свыкнуться и ужиться с долгами, ссадинами, привычками,
А мы все рыпаемся разбрасываться цитатами и кавычками,
Как дети, которых предупреждали ведь, играем со спичками.
Все спалить пытаемся, против ветра встречного. 
;
И давай, когда этот мир сожмётся и сузится до горошины,
Поднимется ветер к боли, невосприимчивый, шквальный,
Мы выйдем оба где-то между Новокузнецкой и Театральной,
Где все, как в ковчеге, парами, и тотальной
Нашей беззащитности, от тёплых рук и горячих касаний
Будет не передать словами. Мы ляжем на землю, как при штурме, и будем теми... Прошлыми.