Пустой сержант

И ты, пустой внутри сержант
Все бьешься с грозными войсками.
В твоей груди горит кинжал,
А сердце леденит слезами.
Пройдет борьба, солдат сражен.
Ты вспомнишь, как в пустой  палате,
Вернувшись к жизни, твой поклон
Ее улыбке. Конопатой Кате. 

Ты – стойкий, доблестный борец
И не уступишь силам боли,
Что разъедает мощь сердец,
И выжигает раны солью.
Ты отторгаешь ту, что ждет.
Что слезы в тьме ладоней прячет,
И, молча, руки обожжет,
Дабы вручить патрон горячий.

Внутри нее блестит сурьма,
Что ослепляет полк ночами,
Когда немая кутерьма
Мелькает меж ее глазами.
Дрожит частотный резонанс -
Хрустальный и изящный лик.
То одурманит реверанс,
То обратит в бесследный блик.
В соблазне сладком уязвимый
Сержант - влюбленный, адский бес.
Алмазы преподносит милой,
Ее возносит до небес.

Но на войне, ранимый - слаб.
Утрата праведному царству:
Им либо всепокорный раб,
Им либо пушечное мясо.
Как сохранить наивность мысли
Спасти достойный чистый лик,
Когда любовь не сберегут ни числа,
Ни безнадежный, женский крик?

Не в силах погасить огонь горящий
Моей  любви – негодная напасть.
Мужской войне – сигнал неподходящий.
Толкаешь. Паче мне упасть,
Я чувство терпкое зажму в тиски.
Из сердца хлещут карминные брызги,
Когда ты кремнием буравишь изнутри,
И упиваешься моим бесовским визгом.
Ты оттолкнешь меня, спасая нас двоих -
В мужских сражениях чувства бесполезны.
И притупляя боль, ты горечь утаив,
Не ведаешь - меня обрек ты в бездну.


Всю гниль глушил французский аромат.
Застроченная, кропотливо и усердно
Земная юдоль – нынче ей славят:
Тщедушие, двуличность и надменность.

Я выросла в бессменной темноте,
Где звезды греют жарче, чем светило.
И под покровом ночи, в леденящей мгле
Нас с холодом пожизненно сплотило.
Я выросла в ничтожных чарусах,
Где каждый день, за волосок цепляясь,
Молилась, что воздвигну паруса
И в новый мир со вздохом отправляюсь.
В той жизни, где впервые в венах,
Струей стремительной промчалась кровь,
Меня дробили, разрушали веру,
Меня «учили», но не в глаз, а в бровь.
Сначала, падая в колени,
Лаская страстно плинтуса,
Плевала в лица всем семейным,
Кроме властителя отца.
И двести-пятьдесят рубцово-алых
Из красно-жилистых прослоев миокард
В любви признали лишь аптечные кристаллы –
Новейший урбан и богемный авангард.
Порочный от рождения мускул
Когда-нибудь ,измучившись, падет.
Ведь каждый раз, когда хозяйке грустно,
Он порошковый кайф в себе гнетет.
Под внешним ликом из свинцовой плоти-
Алмаз сверкает в глубине распутства.
На грани гибели, утопшим быть в болоте,
Блудить в бескрайнем лабиринте безрассудства.
Но те, кто рядом знают - горным пластом
Внутри ее души - свершит победу.
Когда грозой подземной по приказу
Суровым треском поглотит любую беду.


И так же ты, толкая в бездну,
Дабы облегчить боль невинной жизни,
Не ведаешь, что силой безвозмездной
Я приклонюсь к земле драгой отчизны.
Схвачусь за всякий шанс спасения,
И как бы ты не наступал на кисть,
Я протомлюсь до истощения,
Но не сорвусь трусливо вниз.
«Мой милый друг, запомни на века»,
Сжимаю намертво ладони
«Какой бы ваза хрупкой не была,
В ней может спрятан быть храбрейший воин.»

Когда замолкнет ураган,
Фенол пронзит аптечный воздух.
Ты, как достойный ветеран
Посмотришь через пальцы сестрам.
А та,  что ждет, сквозь стекла рам,
Смягчит больничную подушку.
Прильнет щекой к твои губам.
Прошепчет Чехова на ушко.
Прелестный девичий цветок
Излечит твой недуг улыбкой.
Отпустит самый злой порок,
Милует беглые ошибки.