Умирающий пантеист священнику. Генри Огастен Бирс

Христа слоновой кости убери,
Пред мертвецом не стану на колени,
Пока я слышу крик живых богов -
То ветра вой и шум морских волнений.

Когда весна вернёт нам горицвет*,
Не встретим белых шествий вскоре
С воскресшим в ладане Христом,
У ног-колонн, что при соборе.

От бивня кабана, толчка копьём
Не воскресают мёртвые; к Песаху**
Такое ж солнце пляшет на могиле
Распятому Христу, как и феллаху***.

Но Воскресенье видим каждый год -
Потоком зелени, что рушит камень,
И у стволов упавших расцветёт
Шафран... и гиацинта синий пламень.

И сбрызнут ласточки морские небеса
Крылами трепеща на волнах бриза,
И пятна светотени спляшут на
Поверхности колонн и лентах фриза.

Серо-зелёный асфоделей лист
Лишь оттеняет тон цветка медовый,
И призрак смерти сменит алый мак
Из мрака Леты - символ жизни новой.

Когда-нибудь - я знаю! - на закате
Кроваво-красном, отдохнём от дел
И "чокнемся" на пляже полной флягой,
Крича и плача в танце: "Evoe****!".

Среди летящих ввысь осколков льда
Из бьющих месивом морозным трещин
Узрим конечности морских божеств -
Тритонов и наяд, мужчин и женщин.

Ожёг мне сердце золотой бальзам,
Морозный вихрь ужалил лоб ужасно,
И лиры Аполлона струнный звук
Я слышал, как сегодня, так же ясно.

О нет, не сгинул древний пантеон,
И живы боги старые доныне,
Они и не умрут... а я - не бог.
Но кто же я, лежащий здесь в унынье?

Волна, что дышит, поднимаясь над,
Морскою бесконечною юдолью,
Искрясь и пенясь в солнечных лучах,
На тело рухнет мне внезапной болью.

Всё повторится в мире, как волна -
Как человек, умру... и мне тревожно,
Но в жизни новой, в Темпе*****, на лугу,
Цветком нарцисса стану я, возможно.

Кто Пана схоронил, тот нагло лгал,
Жизнь вечна, красотой подобна раю...
Так заберите прочь свой crucifix****** -
Бог вечно жив, я это точно знаю!

* - Adonis vernalis, весенний первоцвет с крупными
    золотистыми или красными цветами.

** - прообраз христианской Пасхи, восходящий к языческому
    весеннему празднику возрождения природы, но получивший
    новое толкование, подобно тому, как христианская Пасха
    получила новое толкование после слов Христа, предложив-
    шего апостолам вино, как свою кровь, и хлеб, как свою
    плоть, на Тайной Вечере (прототипом которого является
    ритуал седера).

*** - (араб.) землепашец, пахарь.

**** - возглас, испускаемый на вакханалиях во славу Бахуса.

***** - Темп (итал. tempo < лат. tempus — время)[1], temp
    (от англ. temporary — временный, промежуточный); по-
    видимому имеется в виду временное воплощение субьекта,
    переход в иную ипостась.

****** - (лат.) предмет католического и протестантского
    культов в виде скульптуры Христа, распятого на кресте;
    как правило, вырезанный из дерева или слоновой кости.

25.01.2016


Второй вариант:

Умирающий пантеист священнику. Генри Огастен Бирс

Христа слоновой кости - прочь!
Пред ним не встану на колени,
Я слышу крик живых богов -
Шум ветра и морских волнений.

Когда вернётся горицвет*,
Не встретим белых шествий вскоре
Христа, что в ладане воскрес
У ног-колонн, что при соборе.

Кабаний бивень ли, копьё
Не воскресят его к Песаху**,
И солнце пляшет на плите
Распятому, как и феллаху***.

Но Воскресенье каждый март
Зеленым смерчем рушит камень,
У древ упавших расцветут
Шафран и гиацинта пламень.

А крачки снова в небесах
Трепещут, как на волнах бриза,
И светотень танцует на
Колоннах и на лентах фриза.

И тусклый асфоделей лист
Лишь оттеняет цвет медовый,
И призрак смерти - алый мак
Заменит... символ жизни новой.

Когда-нибудь, в лучах заката
Кроваво-красных, гимн мечте
Споём и "чокнем" наши фляги,
Крича и плача: "Evoe****!".

Средь ввысь летящих острых льдин
Из трещин в месиве морозном
Узрим тритонов и наяд,
И удивимся монстрам грозным.

Ожёг меня златой бальзам,
Мороз ужалил лоб ужасно,
И лиры Аполлона звук -
Дрожанье струн я слышал ясно.

Не сгинул древний пантеон,
И живы боги те доныне,
И не умрут... а я - не бог.
Но кто я, что лежит в унынье?

Волна, что поднимаясь над,
Морской бескрайнею юдолью,
Искрясь и пенясь в свете дня,
На тело рухнет острой болью.

Всё повторится, как волна -
Как человек, умру... тревожно,
Но в жизни новой, на лугу,
Нарциссом стану я, возможно.

Кто Пана схоронил, тот лгал,
Жизнь вечна и подобна раю...
Так забери свой crucifix***** -
Бог вечно жив, я точно знаю!

* - Adonis vernalis, весенний первоцвет с крупными
золотистыми или красными цветами.

** - прообраз христианской Пасхи, восходящий к языческому
весеннему празднику возрождения природы, но получивший
новое толкование, подобно тому, как христианская Пасха
получила новое толкование после слов Христа, предложившего
апостолам вино, как свою кровь, и хлеб, как свою плоть, на
Тайной Вечере (прототипом которого является ритуал седера).

*** - (араб.) землепашец, пахарь.

**** - возглас, испускаемый на вакханалиях во славу Бахуса.

***** - (лат.) предмет католического и протестантского
культов в виде скульптуры Христа, распятого на кресте;
как правило, вырезанный из дерева или слоновой кости.


26.01.2016


Henry Augustin Beers (1847-1926)

"The Dying Pantheist to the Priest"

Take your ivory Christ away:
No dying god shall have my knee,
While live gods breathe in this wild wind
And shout from yonder dashing sea.

When March brings back the Adonis flower
No more the white processions meet,
With incense to their risen lord,
About the pillared temple's feet.

From tusk of boar, from thrust of spear
The dead rise not. At Eastertide
The same sun dances on their graves—
Love's darling and the Crucified.

Yet still the year's returning tide
Flows greenly round each ruined plinth,
Breaking on fallen shafts in foam
Of crocus and of hyacinth:

Tossing a spray of swallows high,
To flutter lightly on the breeze
And fleck with tiny spots of shade
The sunshine on the broken frieze.

I know the gray-green asphodels
Still sheet the dim Elysian mead,
And ever by dark Lethe's wells
The poppy sheds her ghostly seed.

And once—O once!—when sunset lay
Blood red across the winter sea,
Where on the sands we drained our flasks
And danced and cried our Evoel.

Among the tossing cakes of ice
And spouting of the frozen spray,
We saw their white limbs twist and whirl—
The ancient sea-gods at their play.

The gold-brown liquor burned my heart,
The icy tempest stung my brow:
The twanging of Apollo's lyre—
I heard it as I hear it now.

O no, the old gods are not dead:
I think that they will never die;
But I, who lie upon this bed
In mortal anguish—what am I?

A wave that rises with a breath
Above the infinite watery plain,
To foam and sparkle in the sun
A moment ere it sink again.

The eternal undulation runs:
A man, I die: perchance to be,
Next life, a white-throat on the wind,
A daffodil on Tempe's lea.

They lied who said that Pan was dead:
Life was, life is, and life shall be.
So take away your crucifix—
The everliving gods for me!


На фото: горицвет (адонис весенний) и шафран (крокус, безвременник).