Снег. Венок сонетов

1.

Мир на устах и село Туркманчай.
Дева-река, ты отныне и присно
Стран двух соседних неси коромысло,
И на плечах вод прибрежных качай.

Видела ты – гибли люди и кони,   
Много, Аракс, бед с тобой утекло. 
Сабля застыла и пушки жерло            
Вмиг онемело – он замер в поклоне.

Март ещё снежную пишет столицу
Кистью дымка – черно-бурой лисицей:
Зимний дворец и имперский пейзаж –

Многим, потея, пришлось то изведать –
Труден подъём здесь на царственный кряж.
Пушечный залп знаменует победу.            


2.

Пушечный залп знаменует победу.
Как хорошо после славных трудов
С плеч сбросить сотню давящих пудов.
А Петербург накрывает к обеду.
          
Можно на время забыть о курурах.
Вечером блещет огнями Большой.
Будешь здесь вновь, молодым став душой,
Дивных фигурок внимать увертюрам.

Вдруг захотелось до дрожи в коленках
С друга женой улизнуть, милой Ленхен.
Паводок быстро спадает утех.

Хватит приёмов, салонов по средам!
Много в мешке государства прорех.
В путь собирайтесь, посол Грибоедов.


3.

В путь собирайтесь, посол Грибоедов.
А о Кавказе пусть стынет проект. 
Ныне в другом нужен Ваш интеллект –
Вить нужно нить шелковистой беседы.

Ну, и комедию стоит забыть.
Разве писанье – удел дипломата!?
Очень хитёр супостат бородатый.
Выдержка рысья нужна, а не прыть.

А в Петербурге фонтаны простуд
Скоро уже Петергоф превзойдут.
Хоть и в лесах весь, а зябнет Исакий.

Взгляд персиянки мелькнул невзначай
Там, где  отчаянно алые маки.
Снова Восток, вновь – Россия, прощай.


4.

Снова Восток, вновь – Россия, прощай.
И позади – холст, грунтованный снегом.
Ждёт акварель, где причудливо пеги
Кони,  и жалит красой молочай. 

Не отвратить поворота судьбы.
Как ни петляет в потёмках дорога,
Не избежать одного лишь порога,
Это известно и без ворожбы.

Белые хлопья, что русским родней,
В Персии странны – дивись да глазей,
Как засыпают страну пилигримы –

Без паспортов, деклараций и виз,
Из поднебесья – в персидские зимы.
В утренней дымке начертан Тифлис.


5.

В утренней дымке начертан Тифлис.
Варит рассветное небо ткемали.
Женщины за ночь килимы соткали,
Лунные нити беря в свой эскиз.

Режет Кура горы сталью кинжала,
Берег скалистый под храмами крут.
Град поднебесный всегда стерегут
Их куполов островерхие жала.

Музыки код без ошибки угадан,               
Взят ведь этюд, несомненно, у Гайдна.               
Горлицей пальцы у клавиш летят.

Снег и проталины – строй пианино.
Вдруг – этот новый восторженный взгляд.               
Там – повзрослевшая девочка Нина.


6.

Там – повзрослевшая девочка Нина
Рододендроном альпийских лугов
Вдруг расцвела в окаймленье снегов.
Ну, а глаза – то ущелий глубины.

Где тот ребёнок, лелеющий кукол!
Путник, ты в этих глазах пропадёшь,
Шёпот недетский становится вхож
В сумрак аллеек под кронами буков.

В синей пустыне плывут поднебесной
Гор караваны. Погонщик-кудесник
Гонит их с кладью заснеженных льдов.

Но не услышишь ты рокот лавины,
Ветра вершин не уловишь ладов
В чудном саду с ароматом жасмина.


7.

В чудном саду с ароматом жасмина
Кружат, сплетаясь, с экзотом экзот –
Из Петербурга, столицы всех мод,
И из одесских садов балерины.

Берег, что весь в изумрудах, крутой,
Плечи подставил реке Кисисхеви.
Фрейлины розе, своей королеве,
Делают вновь реверанс  щегольской.

Над женихом и невестой простёрт
Крест, коим Нина святая от орд
Землю Иберии оберегала.

Но вдруг кольцо покатилось средь риз. 
Двух звёзд полёт отразился в кристаллах.
А впереди – сладострастный Тебриз.


8.

А впереди – сладострастный Тебриз,
Где черепахами движутся мерно
Через века в предрассветном неверном
Свете, что непререкаемо сиз:

Бани, базары, гаремы, дворцы,
В шалях майолики дивной мечети.
Режут серпы минаретные ветер
Суток, что  старцы берут и юнцы.

Тянется жизни дворцовой лукум,
Принц как зимою диск солнца угрюм.
Сникли тюльпанами жён шаровары.

Месяц зловещих настал увертюр.
В знак Скорпиона вступают Каджары.
Драму сложил колкий снег-драматург. 


9.

Драму сложил колкий снег-драматург. 
И до дворца путь натянут канатом.
Зимний закат отливает гранатом.
Близок  игры заключительный тур.

Канатоходец над городом стал.
Как удержать равновесие трудно!
Долг и опасность – так ежесекундно
Он балансирует – пан иль пропал.

Но на Олимпе, где, в белом всём, власть,
Не озабочены тем, что упасть
Может в любую минуту посланник.

Пусть велико расхожденье фактур.
Сгладится всё  под вельможною дланью.
Вьюги с имперских свистят верхотур.    


10.

Вьюги с имперских свистят верхотур.    
Жар золотой так магически греет.
Сужен донельзя держав перешеек.
Дел  иностранных ускорен аллюр.

В небе парит тегеранском орёл.
Проще намного всё то, что далече.
И за добычей следит русский кречет.
Бой начался искушённых  дипшкол.

Ходит по кухне своей вице-канцлер.
И, отложивши политики пяльцы,
Новый готовит к приёму десерт.

Блюда дурманят как ласки вакханок.
Сладкие краски плывут на мольберт.
Русский чиновник сидит перед ханом.   


11.

Русский чиновник сидит перед ханом. 
В креслах – скала, не посол-московит.
С градиной пота правитель стоит.
Двор  потемнел в миг в тени истукана.

Галькой, летящей на берег беды,
Время стучит каждой новой песчинкой.
Вот-вот надежда дотлеет лучинкой.
Кони летят, не удержишь узды.

Райские кущи сулит эндерун.
Золотом кроет кебабы ведун.
Пловы холмятся над реками чая.

Смесь ароматов готовит набег.
Метками-догмами обозначаясь,
Как до джихада путь краток от нег!


12. 

Как до джихада путь краток от нег!
Утром в мечетях свирепствуют муллы.
Пастве покажут, куда смотрят дула.
Здесь проповедник как тысяча Мекк.    

И горожане оставят всех жён.
Пестовать фарш перестанут кебабчи.
Даже и вор без руки будет хватче.
Это не рокот лавины, а стон.

Служба и долг разлучили супругов.
Веткой судьба их согнулась упруго:
“Будем жить вечно с тобой, не умрём”

Шах во дворце зорко смотрит вараном.
Тают минуты в упрёке немом.
Зал наполняется тронный метаном. 


13.

Зал наполняется тронный метаном. 
Отдана власть мчащей селем толпе.
Тут не помочь ни уму, ни мольбе.
Ярость Востока сечёт ятаганом.

Взглядом  беззвучно указана цель.
В бедах народных винят лишь кяфира.
Русский посол, верный чести мундира,
Лёг со спокойной душою в постель.

Где-то вдали спит беспечно Тебриз.
Ночь разлила фортепьянный каприз.
Тень от огня пляшет птицей недоброй.
   
Рок просчитал всё от альф до омег.
Кем-то порядок событий подобран.
Падает хлопьями Персии снег…               


14. 

Падает хлопьями Персии снег…
Должен посол  дать приют в непогоду
Тем, кто из Персии жаждет исхода.               
Если то даже последний ночлег.

Переметнувшихся всех возвратить.
А увезённых насильно – тем паче.
Путь исполненья трактата означен.
Но не погасишь фанатиков прыть.
      
Ели Мтацминды объятием лап
После пути – за ухабом ухаб –
Приняли прах наконец Дипломата.
   
Нина его охраняет причал.
Отдана жизнь – это долга оплата.
Мир на устах и село Туркманчай.


15.

Мир на устах и село Туркманчай.
Пушечный залп знаменует победу.
В путь собирайтесь, посол Грибоедов.
Снова Восток, вновь – Россия, прощай.

В утренней дымке начертан Тифлис.
Там – повзрослевшая девочка Нина
В чудном саду с ароматом жасмина.
А впереди – сладострастный Тебриз.

Драму сложил колкий снег-драматург. 
Вьюги с державных свистят верхотур.    
Русский чиновник сидит перед ханом.
   
Как до джихада путь краток от нег!          
Зал наполняется тронный метаном.         
Падает хлопьями Персии снег…               
               



16.01.16.