Chеilorrhagia

Ты не играешь Шостаковича - для тебя он слишком груб, особенно пятнадцатая симфония,
Ты любишь Шопена, ведь он - романтик; ты любишь Кабалевского, ведь он - ветер,
Ты не видишь того, что наш Мир - таз с горячей водой, мы варимся в нем; ты не видишь, что Мир - улицы сострадания и беззакония,
Я не помню, когда я последний раз не рыдал, играя в жизнь, на рассвете.
Что было на той ледяной трубе? Мне кажется, мы сидели, любуясь поздним, летним закатом;
Смеялись, зная, что будем рыдать потом от обжигающего холода;
Я помню, как мы играли на расстроенном пианино в пустующем парке виновато,
И как мы клялись друг другу вместе быть.
Я помню, как мы лежали на голом асфальте, вбирая руками небо,
Как убегали от стройного ливня, цепляясь за все ногами,
Как ты любила меня, упиваясь моим присутствием, как любила меня слепо,
Как я, зная, что ты мной живешь, орал в подушку ночами .
Я так хотел, чтобы ты на все плюнула; я хотел видеть тебя стоящей рядом со мной, когда я в стороне утирал глаза,
Ты хотела видеть меня в первом ряду на своих дорогих концертах,
Каждое утро, вставая с первым луча поцелуем, молил, чтоб ты не знала, что я - пустота,
И что мое ледяное сердце не хочет, чтоб ты страдала.
Не думал, что я когда-смогу вообще любить; для меня человек - искусства часть,
Я не знаю, чем Бах отличался от Шнитке, но я знаю, что ты - другая,
Я не думал, что человек может так красиво молчать,
Я не думал, что человек может так красиво любить, убивая частицу меня.
Я помню, как сильно ты меня обнимала, когда я шел с пустыми глазами,
Я помню, как ты любила, когда я к тебе подходил, улыбаясь самой искренней улыбкой,
Я помню, как сильно я обжигался словами,
Когда ты в порыве гнева называла меня ошибкой.
Я помню, как я один встречал закат, крича в тяжелую тишину,
Как я обжигал свои руки водой, как я обливал себя больным воздухом,
Как я целовал один свою, заглядывающую в окно, луну,
И как атомами зашивал свое пыльное сердце.
Как сильно хотел, чтоб ты меня навсегда забыла,
Пылал внутри, убивая остатки разума,
Я боялся, что ты меня, зачем-то, полюбила,
И, противореча себе, страдал, узнав, что ты к другому привязана.
Я пытался просить у тебя прощения за свои поступки,
И наивно надеялся на то, что ты - не врешь, что ты меня простила,
Как я стоял в трамвае, чтоб ты не стояла; как я бросал не смешные шутки,
И как мое сердце рвалось от горя, когда ты кричала, что ты меня разлюбила.
Но я продолжал тебя любить, зная, что ты меня ненавидишь.
Противореча рассудку, дарил цветы, собирая потом их с земли,
Как я думал, что ты меня не видишь,
И играл по утрам в парке, виновато смахивая горечь с клавиш, вспоминая, что ты была со мной...
...Ты не играешь Шостаковича - для тебя он слишком груб, особенно пятнадцатая симфония.
Ты любишь Шопена, ведь он - романтик; ты любишь Кабалевского, ведь он - ветер...
Ты видела меня, когда я боролся с атакой; ты смотрела, как меня одолевала агония,
И как я бездумно сидел посреди оживленной дороги, смотря тебе в след, провожая любовь, провожая время,
Одиноко встречая
Ночь.