Падчерёнок

Володька в этой жизни по большому счёту был никому не нужен. Пока жива была Олёна, Володькина мать, был он мало-мальски прибран, - ходил сытый да в стираном. Школу  кое-как освоил. Уж, не целиком, до пятого класса, но, всё таки, не совсем безграмотный. Даже женить Олёна его сумела, на Симке, не далёкого ума девке, но  сварить Володьке хоть ту же картошину та умела. Жили да были родила эта Симка девку. Володька не отпихивал,  водился: не один раз за день дочерин горшок на реку стаскает наполощет. Олёна придёт внуку проведать, - Володька люльку качает, а Симушка с подружками на скамейке расхохатывает да подсолнухи лузгает. Покачает она Володьке головой,век ведь у самой прожит,  пойдёт да на ухо-то ему нет-нет и шепнёт:
- Ты, парень, гляди! Порато -то Симку не балуй! Замужней бабе подружки, что шлея кобыле под хвост. Где подружки там и дружки, уж не мной сказано, веком показано.
Как словом так и делом. Пришёл к матери - голова опущена.
- Взбрыкнула? - Да заругалась, запричитала, -  Ой ты, тюлеша! Запряч запряг, а зауздать забыл.

Олёна к Симке сперва по хорошему
- Будет, девка, похарахорились. Складывайтесь обратно да живите. Робёнка негоже без отца оставлять.
Симка не будь дурой:
- Робёнок без отца не останется. А Володьку твоего немытого на порог не надо. Опротивел!
Олёна за эти слова на Симку осерчала. На другой день явилась к снохе, весь комод с новым опустошила. Симка поначалу заприступала, а Олёна брови свела
- Спробуй-ко, сунься! Своё забираю.
Пришла домой села с кутылём на лавку да давай голосить. Едва отревелась.
К кому припасть да пожалиться? К Пеше - мужику своему, дак скуп он на доброту, да и Володька, приёмный, не его кровина, что ему до него.
- Пеша, куда Володьку-то класть?
- А куда бы не клала, мне этого пачерёнка тут не надобно. У нас, будё забыла, с тобой свой сын Антоха есть.
Вот так.Родной-от отец не всегда пожалеет, а тут чужой. 
Олёна родная мать, - не выгонит. Где мытьём, где катаньем  углы счесала*. Пеша сычём на Володьку глядит, а когти порато не выпускает, Олёнина изба.
Уж, после, как убралась, Володьку-то выгнал. Старухи ему на поминках пеняли:
- Незачем,Пеша,прогнал. Изба-то Володькина! Олёниным дедком поставлена. А твоего тут лапоть один и тот розный!

Добрая Олёна была. Бывало  языком наплетёт, бабы уж так её выругают-то, а она ни на одну обиду не выскажет. Если помочь чего, свои дела забудет,  прибежит поможет. Никого не оттолкнёт. Вот и Володька весь в мать. В миру своей добротой да безотказностью выживал. Там дровишки расколет, там старухе воды притащит, глядишь и накормлен. Чего греха таить, денег больших зарабатывать не умел. Олёна не научила. Со старух не брал, а в лес, комли ворочать, не особо стремился. Вот как-то Пеша его в оборот и взял. Видать стыдно от людей стало, что падчерёнок в приёмышах у чужих живёт.
- Дармоедище, со старухиных столов куски доедаешь! Езжай, срамота, с глаз долой в дальнее село. Там Антошка-братан присоветует чего.
Бедному собраться - только подпоясаться. На большую дорогу с утра заспешил, а ему  Антошка в беремя
-   Отца стукнуло, оставить не с кем.
Володька старика пеленал да с ложки кормил, пока тот не взбрёл. Окреп Пеша, голос обрёл, Володьку выгнал.

Больше десятка годов Володька жил на стороне. Бородой оброс, вино пить научился. Антошка его за такую жизнь ругал, когда нужно было чем в хозяйстве помочь, приглашал к себе в дом. Ненадолго, жена ругалась
- Привыкнет ещё, потом не выживешь.
Повстречал как-то Володька дочь свою. Обрадовался родному человеку, руки раскинул. А дочь с дороги в сторону отступила
- Какая я тебе дочка? Налижутся с утра, людей не узнают.
А как не узнать-то, если дочка истая бабка Олёна. Вон губы - далёко заметишь. И чёлочка из под шапки вьюнком. Бывало мать свою всё под гребёнку забирала. Только глаза у дочки чужие.
Отошёл, приосанился. Сам виноват, деньгой не помогал, а доброта кому она без денег нужная.
Ушёл от всех. В старую избу с худой хоть, а печью. Кота на улице подобрал, -  уши все в ляпаки изорваны. Тоже видать никому ненужный.
Зажили помаленьку. Володька уши коту залечил, кот стал бродяжить. День не придёт, другой...
Затопил как-то Володька печь да и приуснул. Мать Олёна, за плечо растрясла.
- Чего спишь, тюлеша! Запряч запряг, а куда поедешь?
 Ел хоть чего-нибудь, а то пойдём, супу налью.
 Очухался Володька, а огонь уж стены лижет.
Глянул на окно, в дыму всё. Права мать, куда ехать-то?
А супу он давно не ел, с тех самых пор, как брату Антохе три поленницы дров сложил.