Эпитафия в стиле гризайль

Я хочу быть пеплом светло-серым,
чтобы ветер разогнал меня над морем,
чтоб порхать прозрачною вуалью,
в перьях белых чаек застревая.

Унесите меня птицы в разнотравье,
чтобы луг звенящий меня принял,
чтоб  росой, искрясь, с листа скатиться,
пчёлы выпили меня с нектаром.

Чтобы иволга меня в гнездо, вплетая,
мной пушистого птенца укрыла.
Стану всем, что помнила и знала,
что ушло давно, но так любимо.

Пусть хоть горстка полетит на север,
в пересверк снегов родных вольётся.
И осядет лоскутом на шпиле
башни, где волынки звуки вьются.

Ляжет пусть, как вздох на подоконник,
по стеклу скользнув, меня забывших.
И напомнит пусть, всего лишь пепел,
о былом и нежном, неостывшем.

По парижским улицам промчаться,
ветер помоги, я так скучаю!
Ароматом кофе и жасмина,
ветер, напои меня случайно!

Я желаю, я всего лишь пепел,
в облако попасть перед грозою,
чтоб дождём-слезами вниз пролиться,
в белой пене моря исчезая.

И на дне, я точно это знаю,
станет пепел очень-очень нужен,
станет перламутровой частицей,
станет центром россыпи жемчужин.

…Или очень синей, умной птицей
буду я, над морем пролетая,
или, может быть, прохладной рыбой,
в море снова тихо уплывая..?

Рыбе – рыбье, или птице – птичье,
горсткой пыли, камнем драгоценным,
кем мы станем, потеряв обличье?
Жизнь, мой друг, пока мы есть, бесценна!