Задыхающийся январь

Январь полон жалости и сочувствия.
Сонным прищуром, поглядывая на горожан, умеренно сыпет снежок на их головы и лишь чуть - чуть спустив морозных псов с поводка, резко дергает их обратно к себе, не давая псам нарезвиться вволю.
Расчерчивая линейками своих подошв ровные линии шагов и циркулями трамваев диагонали криволинейных парабол, город живет и дышит.
Трубы ТЭЦ выпускают из легких его хриплые выдохи.
Глубокой тоской опадает мокрый снег, залепляя кожу асфальтовых дорог и трахеи транспортных линий своим плотным покровом.
Тогда городу  тяжело дышится, 
Город задыхается  мокротой смога и блевотиной дешевого фастфуда.
В артериях и венах тромбы взрываются алыми вспышками ДТП, убивая несчастные кровяные тельца в неизбежных кроваво - транспортных происшествиях.
Шершавы столбы деревьев и ЛЭП.
Висельники неоновыми вывесками с указателями «Right Here» заманивают случайных прохожих в чащу.
Опавшие листья с номерами телефонов доверия обещают спасение.
В чаще все пестрит полусгнившими листьями.
И на каждом спасительный номер.
Позвони.
Там сердце утрамбуют в перегной.
Ведь когда оно сгниет и прорастет деревцем, его можно будет поставить на окно и любоваться красотой изящного побега.
А болеть уже будет нечему.
Ведь боль это лишь электромагнитный импульс, пробежавший своими крысиными ножками по синапсу в поисках заветного сыра.
Лишь зверек, подчиняющийся примитивным инстинктам.
Получив команду, он бежит, даже не задумываясь о целесообразности своего бега.
Ведь если крысёнок хоть на миг задумается, то он никуда не побежит.
Город  тоже полон боли.
Сточные воды по венам текущие к подземным почкам очистных станций переполнены гнилью и отравой.
Почки не справляются.
Гемодиализ необходим городу, но никакой бог из Машины не спустится и не проведет эту деликатную операцию.
Температура падает.
Мгновения жизни наслаиваются  с играми воображения и неудержимой фантазии.
Метод нарезок Тцара в действии.
Всё смешано и сплетено в калейдоскоп анахроничных событий.
Линейность предана забвению, лишь хаотичное чередование рандомизированной последовательности фрагментов памяти властвует над агонизирующим разумом.
Время рушится под тяжестью неумолимых парадоксов как ум под воздействия тяжелых антидепрессантов.
Времени нет, есть только бесконечный парадокс, закольцованный сам на себя.
Город давно обколот транквилизаторами.
Город свихнулся под тяжестью парадоксов.
Чтобы он не стал буйным, аменозин и галоперидол регулярными вливаниями запускаются  в магистральную систему вен.
Город подсажен на дозу примитивного комфорта и безудержного потребления.
Свобода стала эрзацем.
Свобода стала полисемантичной.
Свобода стала синонимом порабощения.
Идеализм втоптан в гранит центральной площади.
Ему не рады там, где Адам Смит всегда популярнее Платона.
Где в святых книгах люди уже  не видят сути, а только пустую форму и набор бессмысленных ритуалов.
Всё больше пустот образуется в душе города, делая её подобной дуршлагу с бесконечным количеством отверстий, в  каждом из которых имеет место рекурсия.
В каждом из отверстий есть свой дуршлаг со своим бесконечным количеством  пустот.
Всё уже было и всё будет снова. 
Времени нет.
Сердце сгнив прорастет  деревом.
Закон сохранения никогда не прервется.
Всё подчинено цикличному закону причинности.
Всё однажды уравняется, пройдя во врата вечности.
Всё вернётся обратно.
Всё начнётся заново.