Пробитая пулями сосна...

  Наследие Бориса Охоты.
  Из записной книжки…  27 лет.
 -Меня поразила в Белоруссии сосна,
  изрешеченная  пулями…



 Пробитая пулями сосна...
 В самой чаще лесной без покоя и сна
 Всё вздыхает и шепчет о чём-то сосна.

 Доживает свой век: видно, скоро пора…
 Как морщинистый лик – броневая кора.

 Её лапы мощны, ствол на редкость матёр.
 Жребий пал пережить ей ровесниц-сестёр.

 Жили тоже они. Красовались, стройны.
 Но нагрянуло вдруг лихолетье войны.

 По лесному ковру, что так мягок и мшист.
 Сапогами затопал захватчик-фашист.

 Своре фрицев приказ был неслыханный дан:
 Истребить все леса, чтоб разбить партизан.

 И могучие сосны, в соку и крепки.
 Гибли, словно солдаты, от вражьей руки.

 Сколько было загублено – не сосчитать.
 Пала прямо во цвете древесная стать.

 Но боялся фашист шибко в заросли лезть:
 Караулила всюду народная месть.
 Уцелела случайно вот эта сосна:
 Близ костров партизанских стояла она

 И была так прекрасна и так молода
 В те далёкие, полные горя года.

 Что есть жизнь? Что есть смерть? Ей, пожалуй, видней.
 Помнит много она с достопамятных дней.

 Вдруг уловит сквозь время дрожанье земли:
 То несчётной ордою каратели шли.

 Ветер реял тоскливо над чащей лесной.
 Был отчаянный бег партизанской связной.

 Накануне отдав много жизней и сил.
 Под суровое утро отряд отходил.

 Только горсть храбрецов, всё,  прикрывши собой.
 Навязала неравный карателям бой.

 Привалившись к сосне за разлапистый ствол.
 Юный хлопец огонь зло и яростно вёл.

 Всюду ливень свинцовый и взрывы гранат.
 Бился в юных руках, как живой, автомат.

 Только вдруг замолчал. Стали дали красны.
 Лбом, простреленным, парень коснулся сосны.

 Голова опустилась к земле вдоль ствола.
 С жаркой кровью смешалась густая смола.

 Нет! Сосне не забыть тех, кто фрицев косил,
 Кто горячею кровью вес лес оросил.

 И хотя уж давно отгремела война,
 О погибших героях всё шепчет она.

 Кто б отважился выслушать в жизни хоть раз
 До конца этот горестный страстный рассказ?!

 Но - лета тишины исподволь натекли.
 Молодые сосёнки вокруг наросли.

 Дочки, внучки, правнучки – поди,  разбери.
 Не встречали они той зловещей зари,

 Не крестили их кровью, свинцом и огнём,
 И лепечут беспечно они о своем.

 Весь их выводок юный к смертям не привык.
 Старой бабки древесной неясен язык.

 Ну а той лишь остался (как я поглядел)
 Быть непонятой всеми печальный удел.

 Выйдя в праздничный лес в молодую весну.
 Вы послушайте, люди, седую сосну.