***

ты зелёный, такой зелёный, до далёкой весны во снах. прут кленовый, в венок сплетённый, слился с зеленью в волосах. белым шрамом на белой коже -  нарисованный млечный путь.
/все галактики, точно, схожи, если с крыши на них взглянуть./
у тебя на руках ожоги многоточием жалят глаз. встреча нам  на судьбе-дороге выпадает в последний раз.

выпадает заветной картой из потёртого рукава. воздух над головами сжатый. бьётся через асфальт трава. этот город, пропахший брагой, спиртом, мятой и чебрецом, свёл однажды под небом мятым нас с тобою к лицу лицом. свёл нежданным подарком, благом, манны с неба большим шмотком.
я не знаю, как сквозь туманы, без тебя побреду пешком.

жизнь послушной строкой ложится в недописанный некролог. я глазами убитой птицы всё смотрю в даль твоих дорог. в горле сотней забытых лезвий вновь клокочет моё «постой!». в этом мире людей и действий всё вершится само собой. в этом мире творцов бесплодных, в полой сфере среди планет, ты зелёный, а я – бессонный, мы встречаем вдвоём рассвет.  в мыслях тяжко всплывают факты, как тела из речной воды. я боюсь, что и память-ватман не удержит твои черты. джинсы рваные, астры-раны и кусочек железа в бровь. выбиваешь стекло из рамы, вытираешь с костяшек кровь.

выбиваешь меня из правил этой глупой борьбы за жизнь. будто в планах давно расставил все смертельные виражи. я не встречу тебя угрюмым, повзрослевшим, почти седым. мы на крыше. сидим и курим, так сплетая с лучами дым.
всё. пора. путь судьбой проложен – что ни спрятаться, ни свернуть.
/все галактики, точно, схожи, если к солнцу щекой прильнуть./