Орфей и Эвридика

На свете жил певец Орфей.
Был славен мастерством великим.
Слагал он много песен ей -
Своей жене с прекрасным ликом.

- О, Эвридика! Жизнь моя!
С тобой есть смысл мне жить на свете.
С тобою счастьем полон я!
Бог Гименей мне в том свидетель.

И эта юная краса
Гуляла с нимфами в долине.
А на цветах была роса.
Под ними гад был с телом длинным.

Ужалил Эвридику он
И, вскрикнув, девушка упала.
Рыдали нимфы в унисон,
Когда красавицы не стало.

И плач их услыхал Орфей.
Ему вдруг стало страшновато.
Спешит к подруге он скорей,
Но встретил лишь одну утрату.

Пришёл в отчаяние певец.
Не примирился он с потерей.
Прекрасно, грустно пел вдовец.
Тоска - той музыки критерий.

Тоска и боль по Эвридике.
Как можно потерять её?
О нимфе, её милом лике
Орфей страдает и поёт.

На ветках птицы пели с ним,
И с ними плакала природа.
Он одинокий, нелюдим,
Искал к жене своей дорогу.

- Пойду под землю в мир теней -
Владение мрачного Аида,
И бога попрошу о ней,
Чтоб отменилась панихида.

Тенара - мрачная пещера.
Священною рекою Стикс
Граничит явь с тем миром скверным.
В другие стороны - тупик.

Вокруг него толпятся души.
Их стоны горькие в ушах.
Их жаль, их невозможно слушать.
Мелькают образы впотьмах.

Но вёсел всплеск. Ладья Харона
Подходит к берегу реки.
Он возит души лиц сражённых
В Аида царства уголки.

- Перевези меня Харон!
Аида очень надо видеть!
Но грубый и суровый он,
Живых давно стал ненавидеть.

Отказ - один его ответ.
Как не просил Орфей Харона,
Одно лишь слово слышал:
- Нет!
Я здесь, чтоб быть к таким заслоном.

Кифары струны оживив,
Запел. Услышав человека,
Забыл Харон дела свои,
Везёт Орфея через реку.

И мастер, продолжая петь,
На берег из ладьи выходит,
На царство мёртвых поглядеть,
Аида трон вдали находит.

Дойдя, склонился перед ним.
Ударил в струны он кифары,
Пел о потерянной любви,
Что срок её такой был малый.

Тоска и боль по Эвридике.
Как можно потерять её?
О нимфе, её милом лике,
О страшном горе о своём.

Внимал Аид, с ним Персефона,
Приникши к мужу головой.
Преступник божьего закона
Сразил их песней колдовской.

От чудных звуков их страдания
В сердцах. Им хочется рыдать.
Певца другое жжёт желание.
Закончил петь он и играть.

Кругом молчание царило,
Но бог Аид его прервал:
- Певец, твоя искусства сила
Пленила нас. Ты идеал.

Твоё исполню я желание.
Зачем ты навестил меня?
- Великий бог, мои страдания
Мне жалят душу, как змея.

Пусти на волю Эвридику -
Жену любимую мою.
В мою беду попробуй вникнуть.
Об этом я тебя молю.

Всех нас ты примешь в своё царство,
Но дай отсрочку для жены.
Все наши радости, мытарства
В короткой жизни сочтены.

Аид великий! Погляди-ка:
Она ведь юная пока.
Опять вернётся Эвридика
К тебе, теперь уж на века.

Аид задумался. Не сразу
Он дал Орфею свой ответ.
Певец услышал бога фразу:
- Веди свою жену на свет.

Но к солнцу, к жизни благодатной
Тебя проводит бог Гермес,
А Эвридика аккуратно
Пойдёт за вами тихо здесь.

И не ищи её глазами.
Коль повернёшься, то тогда
Скажи "Прощай" любимой даме
Теперь уж точно - навсегда.

Орфей сейчас на всё согласен.
Гермес привёл любимой тень,
И вид её дрожит, не ясен,
Как в луже клён в дождливый день.

Хотел певец обнять подругу,
Но тень никак нельзя обнять.
Они в пути и друг за другом
Бредут в тиши и без огня.

Харон в ладье их переправил.
Наверх тропинка. Труден путь.
Орфей держался этих правил:
"Нельзя в пути назад взглянуть".

А бог Гермес вперёд стремился.
Путь вверх по камням в темноте.
На миг нельзя остановиться.
"А где же там любимой тень?"

А впереди уж свет забрезжил.
Путь их становится светлей.
Об Эвридике помнил нежно.
"А слово держит чародей?

А может быть она отстала?
Шагов не слышно у неё."
Тоской Орфея сердце сжало
И подвело его чутьё.

Забыв про всё он обернулся
И Эвридики тень увидел.
Бедняга тут же ужаснулся
И понял, как её обидел.

Он знал теперь, что это крах.
Прошёл запретную черту.
Печаль была в её глазах.
Она летела в темноту.

Он сделал шаг, потом другой.
"Вернуться к мрачному Аиду?
Опять молить его с тоской
И горьким безысходным видом?"

Но не пустил его Харон.
Мольбы певца летели мимо.
Явь тяжела, как будто сон.
Судьба её неумолима.

Семь дней у Стикса был певец,
Лил слёзы, позабыв о пище.
На день восьмой он наконец
На белый свет и к людям вышел.