И время любит боевых

Полвека. Мало или много
Тому, кто пятьдесят прожил?
Какую часть пути-дороги
Он позади себя сложил?

Две трети или … половину?
Кто вправе что-то предсказать?
Уклон, подъем или вершина?
В кофейной гуще не узнать.

На картах тоже не гадайте –
Всё это суета сует.
Шагайте прямо, не сдавайте!
И долго будет жизни свет.

Вот парню лет, пожалуй, двадцать.
Решаешь с горечью порой:
За что он в жизни вправе браться?
«Варёный» он или «сырой»?

Другой и в тридцать спит, наевшись,
Проснётся – снова пожевать,
От рыбы с пивом раскрасневшись,
Плетётся снова полежать!

Но кто до паспорта задолго
О лом мозоли натирал,
А в двадцать смело с чувством долга
В строю с винтовкою шагал,

Гонял плоты по рекам буйным,
И у станка работал ночь,
Тот будет духом вечно юный,
И всё он в силах превозмочь.

Вуаль морщин укрыть бессильна
Сиянье бойких добрых глаз;
Узор седин – штришок пассивный,
Мазок случайный напоказ.

Он утром солнце поднимает
Неугомонностью своей,
И звёздам радостно мигает,
Чтоб в небе было веселей.

Он о себе «болеет» редко,
Живёт заботами людей,
И от его суждений крепких
В тревоге всякий лиходей.

Такой за «завтра» не боится,
Упорно движется вперёд.
Лениться – вот чего стыдиться,
За это слава и почёт!

А время робко отступает,
Притормозя ретивый бег,
И век его отодвигатет
Оно за свой столетний век!

1977