Совсем не сказка

жил был принц.
и так бывает,
кто не ведал,
пусть узнает,
есть сословия дворян,
он там сын,
головы славян.

житие его фривольно,
сыто, пьяно, и спокойно,
золотые кружева,
слуги пляшут у стола,
банька, бабы под заказ,
золоченый унитаз...
все что надо, даже слишком,
с перебором и излишком.

жир течёт по бороде,
-надоело это мне
заорав дурным быком,
прынц ударил кулаком,

-еташ полная тоска,
сёмга, стерлядь и треска,
так нарёк он трёх подруг,
дорогих, элитных, шлюх.

че разселися шалавы,
вон пошли, ****во, халявы,
теж поджав хвосты бегом
убежали голяком.

кинул костью им вдогонку,
призадумался легонька,
как тоску свою глушить,
жизнь болото,
скучно жить.

-эй холоп.
позвал он громко,
протянулся, перднул звонко,
развалился за столом,
в дверь вползает мажордом.

светлый князь, чего изволилит,
голос сиплый, бут-то стонет,
под глазами синяки,
платье, крылья, каблуки?

ты чего это пеньдеха?
с головою чтоли плохо?
вопрошает принц слугу.
я ведь выпороть могу.

-ой хозяин не гневись,
бить меня не торопись,
волю вашу исполняю.
принц
-не понял?
слуга
-поясняю.

-вы вчера, после обеду,
изъявили волю эту,
мол вы юный Аполлон,
осушив вина с бидон,
возжелали Афродиту,
чтобы ангельская с виду,
чтоб красива, и умна,
и к том уже влюблена.

-афигеть, не может быть?
я тебя хотел любить?
или все же полюбил,
цесаревич приуныл.

-нет нет нет, я купидон,
это светлость ваш закон,
это вы меня одели
да на дереве велели,
влезть повыше, и стрелять,
чётко в серые попадать.

-телок вызволи потом,
грустно молвил мажордом,
-я немножко не попал,
лук остался, сам упал.

-ладно, хватит,
рявкнул принц, 
иди вон, и трех, мокриц,
этих, тощих Афродит,
удали, бошка гудит.

а тем временем маман,
азм царица и тиран,
пригласив к себе министра
отчитала его быстро,

и зайдя из далека
изменив свой тон слегка,
вдруг сказала,
-ладно, ладно,
не зима, а уж прохладно,
память раненая птица,
вот сынку, пора женится,
ну и это не беда,
мнеб художника сюда.

-ваша милость,
нет проблемы,
отвечал прораб богемы,
-лучших выдам маляров,
ихних, наших дураков?

-все равно, хочу портрет
чтоб художник был поэт,
что душой писал, не краской,
чтоб сынок не мертвой маской,
а живым сияньем глаз,
с полотна смотрел на нас.

и в его святом лице,
тонкий мир сиял в винце!
ум и совесть, честь и стать,
любоваться буду всласть!

у культурного министра
мысль мелькнула очень быстро,
этож надо так сыграть,
от змеюка, хряка мать.

но сказал совсем другое,
-этоб надо нам изгоя,
он фанатик,
он поэт, живописец и аскет.

-ой, неважно, кто и как,
это лирика, пустяк,
я с тебя спрошу потом,
указав на дверь перстом,
приказала,
-торопись,
сроку месяц,
растворись.

царь тем временем считал,
нет не злато, капитал!
миллионы как копейки,
что-то транши стали мелки,
да и местные князья,
хлеб с ладони жрут за зря.

и народ, тупое быдло,
все ему, ему нестыдно?
что его отец родной,
ходит помиру с рукой,
побирается в европе,
ведь страна, страна же в жопе.
не законов, не дорог,
для рабов сплошной налог,
нет больниц, культуры нет,
может им отрезать свет?
может газ им отрубить?
им же нечем оплатить.

пусть хоть здохнут,
все ровно, ведь они навоз, дерьмо,
хотя нет, им надо быть,
надо батюшке служить.

тут в палату входит прямо,
дорогая теща, мамо,
начинает разговор,
ты зятек семьи позор,
отдаешь свои копейки,
этой шайке, шайке лейки,
этим хитрым подлицам,
ну пдумайка ты сам.
разворуют весь бюджет,
права их, тут спору нет,
но остатки это много,
ты сынок побойся бога,
пустишь помиру семью,
оприходуй, говорю.

зять вскочил, давай ругаться,
нецензурно выражаться,
посылать чужую мать,
объяснил, что тут решать,
будит только один,
он здесь главный господин.

выгнал толстую старуху,
про себя подумал, сука,
да и доця вся в нее,
а ведь прва, е мое.
 
отступление не в тему
чтоб понять сию систему,
описал я кратко быт,
высшей власти общий вид.

главный прынц, он здесь герой,
тишина, кругом покой,
только шелест полотна,
молча сидя у окна,
цесаревич в даль глядит,
осень пламенем горит.

обезьян меня малюет,
думал он, аж щеки дует,
накрутила хвост маман,
эх сюдаб сейчас баян.

-пендоход!
позвал слугу,
-так сидеть я не могу,
сей секундой сделай нам,
баяниста и модам,
коньяку, икры там всякой,
ну и кокса, сам не лапай,
а то бошку откручу,
в этот раз я не шучу.

вот и парень баянист,
с ним и девка массажист
бутерброды, сыр, коньяк,
дурь да фрукты, как-то так.

принц нюхнул, запил с бутылки,
эх веселые опилки,
бабу грубо подтянул,
взял за грудь в бокал плеснул.
дал ей выпить, а потом,
громко цокнув языком,
вдруг сказал,
-прополоскала,
а теперь под стол упала,
постарайся, будь добра,
эй, художник, вам пора.

но художник все не шел,
бел как мел, глядел на стол,
будто статуя застыл,
принц попытку повторил.

-уважаемый трупак,
и заржал, спросил,
-ты как?
баянисту, пни его,
-он чегото нетого.
отвечает гармонист,
-может болен, портретист?

а художник и поэт,
вспомнил светоч юных лет,
вспомнил первую любовь
стол как гроб, какая боль.
 
он узнал ее, узнал,
он ее нарисовал,
он ей жил, мечтал о ней,
тихо вымолвил 
-налей.

-о, гляди, воно живое
выпий чудище дурное,
вот бокал, возьми налей,
и давай вали скорей.

и она его узнала
вдруг вскочила, убежала,
зацепив случайно кокс,
-ах тыж длбаный насос.
прынц пищал как свиноматка,
у которой поросятко,
забирают навсегда.
-изловить, подать сюда.
-нет, не надо,
передумал,
шмыгнул носом, на пол плюнул,
-так поймать, пустить по кругу,
всем, включая и прислугу,
после выкинуть за дверь,
бить не сильно, яж не зверь.

-ваша светлость, умаляю,
не гнобите, понимаю,
вышел маленький конфуз,
виноват лишь я, клянусь.

встал художник на колени,
тут у нас восстали тени,
тех давно ушедших лет
где следов давно уж нет.

принц ответил,
-мне насрать,
сколько можно повторять,
встал, засраниц, выйди вон,
маляр шепотом
-гандон.

принц услышал,
-эй, охрана,
это чмо тупей барана,
указал он на творца,
сняв штаны,
спустить с крыльца,
дать плетей,
сломайте руку,
а потом как эту суку,
выгнать нахрен,
со двора,
ох, умаялся, с утра.
 
дали в ухо,
утащили,
поломали, отлупили,
изувечив человека,
он теперь в душе калека,
но для князя эпизод
уж забыл, уж снова пьет.
размышляя люди палки,
так ничтожны, в чем-то жалки,
поломал? поднял другую
что-то снова я тоскую,
мысли стали посещать,
все, пожалуй лягу спать.

и уснул без сновидений,
без тревог, без дум, сомнений,
ангел зла его хранил,
что читатель, приуныл?

да не сказка,
так бывает,
сильный слабого съедает,
искушают деньги, власть,
мудрено здесь не упасть.

прокуроры каннибалы,
государи, генералы,
педофилы всех мастей,
ради собственных страстей,
давят, топят свой народ,
как всегда все с рук сойдет.

но я думаю недолга
для души одна дорога
и она придет к вратам
там неважен чин и сан.
там не спросят,
в душу глянут,
долго думать там не станут,
тьму отправят в пустоту,
свету радость, красоту!
дверь откроют,
что там дальше?
не скажу, не будит фальши,
будит все наверно там,
всем воздастся по делам.