Не упрекну за то, что не с добром

Не упрекну за то, что не с добром,
Посмотришь ты, но постепенно реже.
Бес, вдоволь наигравшийся с ребром,
Я удивляюсь, стал со мною нежен.

А ты всё так же веешь холодком,
Любила ли? Я знаю, ты любила.
Не о таком мечтал, не о таком,
Совсем иное отношенье было.

И бес в ребро моё вцепился, в масть,
Ему разгульный нрав и развлеченье.
Тогда я думал, только б не пропасть,
Соединив влеченье с развлеченьем.

Тебе бы повернуться и уйти,
Забыть, другого встретить, я не знаю.
Я целовал тебя, шептал: - Прости...
Прости, я умоляю, заклинаю!

И ты прощала, и твоя любовь,
Казалось, уводила в бесконечность.
А хитрый бес хватал за рёбра вновь,
И заставляя проявлять беспечность,

И бесшабашность, хитростью маня,
И самообладания лишившись,
Мне не любви хотелось - а огня,
В который раз, в безумии влюбившись,

И разочаровавшись, снова шёл
К тебе, твои приёмы холоднее.
И не было нигде мне хорошо,
Я изменял - что может быть страшнее?

Мой лучший друг, всё тот же, хитрый бес,
Худые рёбра лапаю с когтями
Пощекотал и в душу мне залез,
Не напрямик - окольными путями.

Я не поддамся сразу, он ведь знал,
Его уловка и расчёт был верен.
И снова бес, всесильный, соблазнял,
Не позволял мне укрепиться в вере.

Сперва грешки, грешонки, вот грехи,
И нынешние, смертные грешищи.
Я возвращаюсь, много чепухи
Я говорю, на нашем пепелище.

Не золотом теперь, не серебром,
Не искуплю, не отмолю прощенье.
Не упрекну за то, что не с добром
Ты смотришь на моё порабощенье.

Явился бес, он обнаглел теперь,
Он вновь в ребро моё вцепился в полночь.
Я обманул тебя, ты мне не верь,
Ну, не молчи, скажи мне, что я - сволочь.



      *     *     *