Красавище и Чудовица

Третий месяц прошел - ты делаешь меня ярче.
Никто не знает, назвать ли это любовью.
Пятном света на черной стене маячу,
Верю в удачу, ловлю ветер, харкаю кровью,
Почти растерял права трепла-демиурга...
А ты аккуратен, как скальпель нейрохирурга,
И так же, как он, бываешь опасен, прекрасен,
Что-то отрежешь, что-то оставишь, работаешь с чувством,
А я и не знаю, что будет бОльшим искусством -
Дрожать в твоих пальцах, бесстыдно и громко,
Или когда в них лежит карандаш, и кисть, и перо.
Самая сложная в этом мире головоломка -
Видеть линию жизни, уткнувшись в твоё бедро.
Эротика пальцев - больше, чем могут слова сказать.
Пальцы летят, заставляя забыть, как дышать,
И что бы ни делали, чего б они ни коснулись,
Я не сумею снять порно, что будет круче.
Мысли проснулись, споткнулись и задохнулись,
И во всей вселенной нигде не бывает лучше.
Ты очень красив, когда спишь и когда ты злишься.
Вдесятерне, когда приглушенно стонешь,
И бездна в глазах говорит мне - "Ныряй же! Глубже!
Ты утонешь, утонешь, утонешь..." И я ныряю,
Потому что я не научен делать иначе,
Потому что я чувствую жизнь, когда кто-то плачет,
И особенно ярко когда этот кто-то - я.
Ты Чудовище, а я то Красавица, то Змея.
Я не знаю, где кончается мир и где начинаюсь я,
Я тону и лечу, и это и вверх, и вниз,
И всё это, общем-то, просто мутный эскиз,
В котором проступит что-то иное потом.
Ты ничей, я ничей, и мы заняты так многократно,
Что тебя целовать почти запредельно развратно,
Запредельно прекрасно, не мечено пошлым стыдом.
Это странный симптом, и исход без сомнений летален -
Мы летаем в густой темноте чьих-то чувственных спален,
Нам светло и легко. Нам прохладно, свободно, свежо.
Мы закончим так плохо, что это почти хорошо.