Мальчишка Август

Солнечный поезд, Лето в покое, верхнюю полку заняв, едет по миру согласно закону летнего длинного дня.

Солнечный ветер, жемчужные ночи, звезды танцуют балет. Август на звездные па заморочен, Август швыряется в лес белыми звездами, нежным богатством черных манящих небес. Выскочка Август, нашкодивший Август, маленький ласковый бес.

Тихо на нижней и левой ютится и барабанит наверх.
— Лето, мамуля, а скоро случится время последних потех? Лето, мамуля, я ждал очень долго, я уже духом поник.
Лето ругает шального ребёнка:
— Нынче июневы дни.

Белый Июнь, самый старший и умный, первым рожденный в лучах, светит студентам в окно полнолуньем, дарит рассветы врачам... Сдать на отлично ЕГЭ помогает, летнее льет волшебство. Милый Июнь — это птица другая. Август не любит его.
Сверху лежит рядом с мамой, повыше, он от нее без ума. Солнечный поезд сверкающей крышей мир превращает в алмаз. Старший Июнь, месяц вечной работы, просто крепись и воюй.
— Мама, я после?
— Нет, Август, ну что ты, нынче сияет Июль.

Парень Июль загорелый и мощный, полки не хватит для ног. Светит без продыху, денно и нощно, пьет на шезлонге вино, крутит романы, уходит югами, и горожанам дает жару, желанного алого жару, множит в лесах комарье. Он зажигает погасшие звезды, льётся водой по ногам. Этому парню довериться просто. Пляжный Июль — великан.

Едет по миру пылающий поезд, даже не едет — летит. О пролетающем не беспокоясь, он нагулял аппетит. И, как с цепи посрывались дворняги, жадно желавшие жить, Август летел сквозь моря и овраги, быстрый и легкий, как пшик. Август до хрипа, до пены, до пьяну звезды сбивал по ночам. Брал их в охапки, устраивал ванны в бело-жемчужных лучах.
Поезд катился и рельсы искрились, Август — быстрей и быстрей. Белые перья в мальчишеских крыльях небо взбивали, как крем. Лето грустило, махало в окошко, быстро скрываясь вдали. Август, мальчишка, расставив ладошки, сыпал полуденный сплин.
И откричав, отлетав и нашкодив, тихо исчез в сентябре. Лето поймало за ухо:
— Я, вроде, столько твердила тебе... Чтоб не елозил, не рвался, не бредил звездной ночной мишурой. Эх, почему же все дети, как дети, ты ведь мальчишка большой! Только стремишься сойтись к многоточью, маленький скачущий бес...
Правда, подумав, сказало:
— А впрочем... Ладно, останься, как есть.

19 августа 2015