Bodrov

Я плетусь домой не своей походкой,
Я сама себе брат и его сестра.
Я надеюсь, что дома осталась водка,
И ее хватило бы до утра.
Я бреду в глубь брошенного двора,
И сама себе говорю нечетко,
Что еще, наверное, не пора.
И сквозь все мои строки и злые ямбы
Раздается голос сверхгрозовой
Я раб лампы и раб того, кто владеет лампой,
Пожелай меня – и я буду твой.
Ночь восходит над гулкой пустой Москвой
Кто желал одиночества всуе – вам бы
Просто слышать мой горький звериный вой.
Если носишь эпоху внутри без спросу -
Приготовься, что вечность тебя слизнет.
Над Москвой еще только витает осень,
А в горах уже сходит твой вечный лед.
И не думай, что кто-то тебя поймет,
Если ты прощения вдруг попросишь.
Я беззвучно реву, прикрывая рот.
Через десять лет ты эпохе равен.
Я с большим трудом нахожу свой дом.
Избежать бы предсмертных глухих испарин.
Обмануть всех, спрятаться подо льдом.
Обогнуть этот путь как живой кордон...
...У подъезда стоит кареглазый парень
И с улыбкою смотрит на Кармадон.