Больше переводов. И разных

«Больше поэтов, хороших и разных» — эта фраза из стихотворения «Послание к пролетарским поэтам» (1926) В. Маяковского, как известно, «послужила основой для создания однотипных фраз, из которых в СССР одно время была особенно популярна одна — «больше товаров, хороших и разных».
Стало быть, её можно отнести и к продуктам переводческого труда.
Действительно, чем больше переводов, тем, казалось бы, точнее и полнее может быть прочитан оригинал — если иметь в виду перевод поэзии.

Ну что же, попытаюсь соотнести три перевода, выполненных авторами сайта Стихи.ру, — три перевода стихотворения «Ней» («Ей») классика болгарской поэзии Христо Ботева (1848 — 1876).
Не стану давать оценочных характеристик художественным и техническим аспектам этих версий. Попытаюсь только на их основе составить представление о содержании оригинала.

Из первого катрена явствует, что ЛГ, судя по всему, к кому-то обращается. Если отталкиваться от названия, то, очевидно, к «ней». А из этого обращения складывается и представление о герое. Вот как выглядит этот «сиганувший через плетень» молодец, желающий «пошарить» за плетнём — по версии одной из переводчиц (обозначу её «Ш.»):

Не спрашивай, здесь я зачем,
пришёл в ночное время к вам,
как сиганул через плетень,
и стану ль шарить, красть тут сам.

Переводчик Б. более сдержан в характеристике ЛГ:

Ты спросила у меня,
Что пришёл к вам ночью я,
Прыгнул я через плетень,
Будто что украсть хотел.

Но вот переводчица С. сосредоточена скорее на характеристике героини, «пытающей» ЛГ:

Меня пытаешь часто,
зачем в ночи напрасно,
через плетень запрыгнул,
как вор неблаговидный.

Далее та же переводчица С. сообщает:

Твой муж, пожалуй, старый,
не видит темной ночью,
но есть дружок бывалый,
и нож его заточен.

Итак, кажется, ситуация начинает проясняться. Любовный треугольник: ЛГ, «она» — предмет его страсти, старый муж «предмета страсти», не видящий тёмной ночью. Но, как оказывается, в сюжете присутствует ещё и «дружок бывалый». Правда, чей это «дружок», да ещё и с заточенным ножом, пока непонятно: то ли «мужа, пожалуй, старого», то ли ЛГ.

Может быть, переводчик Б. прояснит ситуацию?

И не стар я, как твой муж:
В тёмную не видит ночь,
Верный друг со мною уж –
В опояске острый нож.

Неужели этот «дружок» — уж? ЛГ — факир с ужом, надо понимать?

Но вот переводчица Ш. расставила точки над «i»:

Я не твой муж, совсем не стар,
всё разгляжу во мраке ночи,
со мной отчаянный мадьяр,
и нож за поясом отточенный.

Итак, дружок — мадьяр. Преимущество, оказывается, на стороне молодого, да ещё и вооружённого ножом ЛГ, уверяющего: «всё разгляжу во мраке ночи»! А придя с дружком-мадьяром, он не оставил никаких шансов старому мужу предмета своей страсти.

Но всё же переводчица Ш. не отказывается и от ужа:

А ночь темна, хоть глаз коли,
крадёмся, на ужей похожи –
в глаза и слух… все спать легли,
и муж твой почивает тоже.

У переводчика Б. проясняется ситуация с ужом — ЛГ один:

Ночь темна, хоть глаз коли,
Проскользнул я в сад, как уж:
Тихо – спать уж все легли,
Вместе спите, ты и муж.

С ним солидарна и переводчица С.:

Была та ночка темной,
змеёй пролез укромно.
Как будто все уснули,
в снах сладких утонули.

Но для меня так и осталось непонятной ситуация с «дружком».

Далее — сцена в саду, так описанная переводчиками:

Переводчица Ш.:

Там, у ограды я сижу,
рукою сильной нож держу.
Пусть чёртов хрыч вылазит тот,
он гнева моего хлебнёт.

Переводчик Б.:

Там в садочке я сидел,
Стиснув, нож в руке держал,
Если бы пришёл злодей,
Сразу гнев он мой узнал.

Переводчица С.:

В саду сидел я смирно,
в руке сжимал нож сильно,
надеюсь, не замечен,
боялся гнева встречи.

Описание эмоционального состояния сидящего в засаде ЛГ:

Переводчица Ш.:

Гляжу, в дому горит свеча,
Вы спите у меня в груди,
яд, боль несносна, горяча,
и гнев мой губит и гудит.

Переводчик Б.:

Я смотрю – свеча горит,
Спите вы – в моей груди
Яд отмщения горит,
И меня гнев уморил.

Переводчица С.:

Смотрю, при свете свечки:
вы спите как овечки,
в груди вмиг пламя гнева,
вспотел от перегрева.

А вот так «вспотевший от перегрева» ЛГ переводчицы С. «испепеляет взглядом свечу» в переводе переводчицы Ш.:

Свечу испепеляю взглядом
и ничего вокруг не вижу,
ночь скрылась в прошлом безоглядно,
заря её остатки лижет.

Им вторит переводчик Б.:

Я сомкнул глаза свои,
И, что ночь, не вижу я
От земли уходит прочь,
Занимается заря.

Но вот по версии переводчицы С. у ЛГ был с собой фонарь, ибо

Когда я свет направил,
что было, вдруг представил.
Смотрел, глазам не веря,
с рассветом – груз потери.

Далее в сюжете появляются новые действующие лица — соловейка/соловей и смеющаяся голова у переводчицы Ш. и переводчика Б.:

Вот соловейка в тишине,
встречая радостно зарю…
Явилась голова в окне,
смеётся, скоро отопрут.

Соловей свои слова –
Трели выдал, веселясь,
А в окошке голова,
Появилася смеясь.

У переводчицы С. головы нет, но зато есть соловушка, «смеявшийся мило», да ещё и подшучивающий:

Соловушка спел песню
про то, что мир чудесный:
Смеялся очень мило,
Подшучивал игриво.

Именно этот соловей и сыграл решающую роль в последующем поступке ЛГ:

Переводчица Ш.:

Тебя я сразу рассмотрел.
и вздрогнул нервно в нетерпенье.
„Другой раз!” – соловей пропел,
перемахнул через плетень я.

Переводчик Б.:

И хоть я тебя узнал,
Испугался, словно вор,
„В другой раз”, – певцу сказал
И скакнул через забор.

Переводчица С.:

Он в песне той признался,
что для меня старался
„В другой раз”, – мне поверил, –
открой замок и двери.

И, наконец, — развязка:

Переводчица С. оставляет читателя в неведении:

Так почему ж приехал
той ночью на потеху:
тебя не понимаю,
с кем будешь, я не знаю!

Переводчица Ш. обещает от лица ЛГ:

Опять сюда приду до вас
я тёмной ночью в грозный час:
ещё умрёт один из нас –
смерть мужу ль, мне разинет пасть!

На фоне этого триллерного финала в интерпретации переводчицы Ш. версия переводчика Б. впечатляет значительно меньше:

Вот зачем я приходил
Тёмной ночью в грозный час,
Но в другой раз я иль он,
Но умрёт один из нас.

***

Не знаю, как у Вас, уважаемый Читатель, а у меня остался целый ряд вопросов. При этом замечу: вопросы «как чувствует себя "вспотевший от перегрева" ЛГ?», «какова судьба "смеющейся головы"?», «куда делся мадьяр?» и т.д. — не главные из них.
Главный вопрос — другой: «куда делся» Христо Ботев во всех этих «интерпретациях»?

Все три переводчика в разное время становились лауреатами конкурса, который его организатором, одним из авторов сайта, назван «международным»:

http://www.stihi.ru/2016/01/09/5791

Все три «перевода» помещены на одной «коллекционной» странице, на которой можно познакомиться с оригиналом и с другими, вполне внятными переводами этого стихотворения Христо Ботева:

http://www.stihi.ru/2013/08/31/179

И вот это — главные вопросы, которые остались у меня после такого сравнительного взгляда.

А у Вас, уважаемый Читатель?