Сказочник - Кималь

Оливы Гефсиманского сада
для авторской книги Кималя  Маликова

Тойво Ряннель, Андрей Поздеев, Владимир Капелько… Кималь Маликов. Ряд известных красноярских художников продолжен именем поэта неслучайно. Поэзия и изобразительное искусство сходны по сжатости информации, лаконично наполнены темой и чувствами. Открытость миру, доверие душе, обращение к истокам жизни – вот кредо столпов красноярской живописи.  Становлению красноярских художественных и литературных школ, послужили не только таланты В. Сурикова, А. Поздеева, В. Капелько, Т. Ряннеля… или А. Черкасова, В. Астафьева, Р. Солнцева… но, в значительной степени, содружество сибирских авторов, их духовное братство. В этом смысле особо выделяется красноярский поэт Кималь Маликов. Как журналист он писал очерки о Вальдмане, Клейманове, Поздееве, Капелько, Ряннеле. Под впечатлением от работы Тойво Ряннеля «Горные кедры» Кималь создаёт свою первую поэму. Поэт дружил с Андреем Поздеевым, познакомился с Владимиром Капелько, которому посвятил два стихотворения. Художников сближало отношение к этому миру, видение его света и тени, добра и зла.  Кималь считал В. Капелько во многом похожим на себя, внешне и по складу ума. В свою очередь, и художники были благосклонны к поэту. Последняя встреча К. Маликова и Т. Ряннеля состоялась в ноябре 2006 г. в литмузее. Основным собирателем и хранителем творчества поэта является красноярская поэтесса Марина Маликова. В оформлении данной книги были использованы работы красноярских художников В. Пилипчука и А. Поздеева.
Художника гениального из среды талантливых выделяет понимание жизни, особая философия творчества. В этом смысле показательно их обращение к вечным темам: любви, памяти, библейским истинам и восточной мудрости. Время неумолимо. Всё материальное уходит в небытиё. Стихи и поэмы Кималя Маликова - это тот благотворный сад, который оставляет старый садовник грядущим поколениям.



* * *
По прозрачному мосту,
Из приснившегося мне,
Улыбаясь за версту
Переменчивой весне,
Ткёт палитру на лету
Вечный путаник апрель.
По намокшему холсту
Золотится канитель.
И развенчивая хмарь,
И  излечивая боль,
Охру, сурик, киноварь
Щедро сыплет, будто соль.
И  распутаем едва ль
Тайну таинства сего.
Но ещё прозрачней даль,
Но ещё важней всего,
Что смеётся над собой,
Нас не видя, смотрит вдаль,
Как последняя любовь –
Вечный сказочник – Кималь.

Андрей Калякин, Марина Плавко



Лучшие стихотворения Кималя Маликова из последнего сборника.

СПИРАЛЬ СВЕТА

   Однажды во сне я увидел, что открываю выставку картин в Хингане. Там было 18 работ, затем мне снится, что  я еду с выставкой в Японию, где вижу ещё три своих картины. Несколько работ я запомнил, это были: «Отделение Америки от Африки», «Битва Титанов или гибель Атлантиды», «Битва богини Амритцару с Фудзи» и «Глаз бури». Из этих четырёх я написал в стихах «Глаз бури». Сами картины-сновидения подвижны, как фильм, но статичны в теме. Преследуя чисто художественные цели, в резонанс с выставкой в Хингане, я сделал зарисовку «Два пала».   


     * * *

Два встречных пала – две стены огня
Под силами взаимопритяжения
Шли на сближенье,
Лишь на мгновенье
Травы касаясь, яростно трубя.
Сцепились, сшиблись, углями дрожа,
Кроша, сметая всё в огне кипенья,
По обе стороны взаимоистребления
Дымится степь, обуглено дыша.
Два пленника пятиэтажных стен
Идут  друг к другу, что-то объясняя,
То подчиняясь или подчиняя,
А за спиной ещё дымится  степь.

            
            * * *
                В. Капелько
Мы всего только звёзды
На прохладном земном небосклоне,
И бесцельно блуждаем,
Не постигнув механики суть.
И, сгорая порой,
Вызываем вселенские грозы,
На мгновение высветив
Пройденный путь.
И бездушное время
На задворках безумного хаоса,
Разрешившись от бремени,
Вифлеемскую родит звезду
И вселенной окрест  наполняет
Насмешливым хохотом,
Посылая вослед глад и хлад,
И траву-лебеду.
Мы – всего только звёзды,
Бесприютны и неприкаянны,
Заблудились в потёмках
Глухой беспросветной глуши.
И, сгорая порой,
Постигаем великое таинство,
Что зовут почему-то средь нас
Обретеньем души.   
А над нами, над нами,
Бронзовея крестами погостов,
От земной суеты
И от поисков  наших вдали,
Словно дня воскресения
Поджидают озябшие звёзды –   
Наши жёлтые тени, 
Отражённое небо земли.


         ТЕСТО

                А. Бердникову.
Крутое тесто замесил Господь,
Да, видимо, дрожжей добавил лишку.
Замучили, поди, дела-делишки
И весь, поди, вселенский огород.
Вот, подлецы, им только завалить!
И Водолей – не воду разливает…
А красное смещенье убегает,
И некому его остановить.
Две девицы (ну, коего рожна
не поделив?!), друг друга потрепали:
От  Вероники – волосы остались, 
От Андромеды – видимость одна.
Ну, никакого нету жития!
Под эти галактические шумы
Не отдохнуть, не то, чтобы придумать
Две-три загадки  вечных бытия…
…Заснул Господь, а тесто,  между тем,
Набравшись силы, поползло на небо
Для поисков предметов ширпотреба
Иль в поисках иных запретных тем…
Готовясь в кураже для дележа,
В предчувствии необычайной драки,
Вдруг разбежались знаки-зодиаки
И стали в круг, испуганно дрожа.
Вскочил Господь, опару сбил веслом
И замешал, ничуть не беспокоясь,
Обычаи, традиции, устои
И заодно, пришельцев с НЛО.
Закончив труд, сто грамм на посошок
Принял на грудь, так Вечности пристало.
Отбацал степ и выдохнул лукаво:
«Воистину, вот это – хорошо!»



           * * *    
             Марине Росс
Улыбка. Усмешка.
Каждое лыко – в строку.
Потешки. Зыбка улыбки.
Орешек насмешки.
Константа порока.
Зыбкая святость.
Госты Востока.
Смуглость заката
На строгость острога.
Спят каллы в бокале.
Ночь на излете. Пульса удары.
Треск вертолёта в небе Макдалы.


ПОЛДЕНЬ

                А. Василовскому
Воздух и солнце.
Венецианский дождь обручается с морем.
В колодце двора асфальта гора, акаций дрожь,
Да полей торопливые переговоры.
Ветер – в ступе метла. Брызги стекла.
Ведьма на швабре.
Пляска смерчей. Танцы теней.
Шабаш. Жажда. Небо – слюда. С неба – вода.
Нет просвета. Слухи – трещины гриб.
Снят секретности гриф
После долгой проверки.
Спутав нечет и чет, появился, как чёрт,
С чихом из табакерки.
Полдень.
Венецианский дождь обручается с морем.


               
    У НОЧНОГО КОСТРА

Луч поджёг осины, но,
Почернев, уснуло пламя.
Тлеет пепел полупьяный.
И упала на поляны
Фиолетовая ночь.
И берез ночные тени.
Вороха, охапки, ветер
Черный свет уносит в ночь.
Наяву или во сне раскалённое железо.
Золотые  слитки Креза.
Кровь случайного пореза.
Сон  лампады. Сонм свечей.
И уже невесть откуда
Я читаю: руды, руда… 
В цветомузыке огней.
И едва зацепишь взглядом,
Что-то ищут виновато
Пальцы Понтия Пилата
В груде тлеющих огней…
Не судья и не судимый,
Шут извечной пантомимы,
Не могу никак понять:
В чем виновен…я. 
По кругу память мечется в испуге.
Окунуть в костер бы руки,
Окунуть бы …
искупать.




СПИРАЛЬ СВЕТА

Спираль света,
Где пустота – сердечник:
Здесь конец мой и начало,
И дорога в бесконечность.
У последнего причала,
Развалясь на волчьей шкуре,
Я останусь – ты отчалишь…
Посидим, душа, покурим…


    * * *

У речушки безволосой
тень упавшего откоса.
Молчаливо, безголосо
резонируют шаги.
Стебль обломанный рогоза.
Всхлип строки.
Метаморфоза.
Очертаньем буквы – звук.




ВРЕМЕНА ГОДА


           ВЕСНА

Печалью веют вдоль дороги сны:
Откуда ты, словесная приблуда,
Похожая на мартовское чудо,
Как наста хруст под каблучком весны?
Обрывок тени, плавающий звук…
Кто выдохнул, а может, выдыхает
Строку, что у меня в сознанье тает,
Которую своей не  назову?
Какой угрюмой радостью полны
Слова, пронзённые фантомной болью,
Как первый тост к похмельному застолью,
Как ни печальны вдоль дороги сны.



ЛЕТО ИЛИ О ПРИРОДЕ КРАСОТЫ

По-над краем косогора,
У разлапистой сосны
Завожу я разговоры
О природе красоты.
Дескать, я сейчас в экстазе,
И душа моя парит,
Захватило дух, и даже
Он стихами говорит.
Всё привычно, всё  нехитро:
Ёлки-палки да кусты –
Вся зелёная палитра
От светла до темноты.
Взглядом, полным окаянства,
Совершаю смертный грех:
Я и время, и пространство
Заключил в лесной орех.
Дни ложатся под косою,
Копны выстроились в ряд,
Даже небо надо мною
Выцветает по краям.
Но теперь, когда я слышу
Спор о  сути красоты,
Надкушу орех и вижу:
Ёлки-палки да кусты.


ОСЕНЬ

Госпожа моя, госпожа…
Пряжу дождя на клубок наматывает.
Госпожа моя, госпожа…
Ткёт холсты, по земле раскладывает.
Госпожа моя, госпожа…
Блеск серебряного ножа
И волос золотистых прядь
Языками огня разговаривает.
Госпожа моя, госпожа,
Как же память твоя свежа!
Желтой бусинкой янтаря
Мир разглядывает,
Сны загадывает.

 
ЗИМА

Свет коснулся ресниц,
Одолев подоконник,
Расплескался по стенам,
И, лизнув потолок,
Над бессонницей улиц
Одичавшие кони,
Ошалев от погони,
Пронеслись на восток.
И восторженный снег –
Пыль осевшая вьюги,
Спектр вчерашнего дня
Воедино спаяв,
Излучает рассвет,
Возвращая на круги
День ушедший
И полночь на круги своя…
Над осколками снов,
Над обломками брани
Чёрный воздух дрожал,
Непривычно пуглив,
Но охотник узнал,
Где жируют фазаны,
И фасады домов
Размывает прилив.



             * * *

             Маргарите Радкевич
То ли слёзы, то ли капли дождя –
Это пальцы по клавишам скользят.
Извлекает мерцающий цвет
Этих пальцев порхающий свет.
Играй, Марго.
Я стою, прислонившись к стене,
Тень моя прислонилась ко мне.
И аккорд чёрно-белый молчит,
Только бешено сердце стучит.
Играй, Марго.

   
                * * *

            Светлане Царинных
И о чём шумит июнь,
Шелестя вдогонку маю?
От  любви я задыхаюсь,
Словно маятник, мотаюсь,
Ничего не понимаю –
И не надо. Просто сплюнь.
Сплюнь, и этот мёртвый иней
Заструит иссиня-синим.
И мгновенье откровенья
Нам проявит отраженье.
И ручья кровотеченье
К бурной речке вознесенье
Унесёт под звоны труб.
О пороги-недотроги
Там горшки ломают боги,
Там грядущая тоска.
Там шальной воды кипенье,
И прощанье, как прощенье,
И вовсю кипит закат.


               * * *
 
                Виктору Астафьеву

Подобно Китежу, уходит жизнь на дно.
Колокола молебен отслужили.
Он  уходил, а за спиной стекло,
В котором только силуэт Марии.
И, забываясь бесконечным сном,
Когда свиданье – символ расставанья,
Он вместе с жизнью выдохнул одно:
«Мне нечего сказать вам на прощанье».



АТЛАНТИДА

Над Атлантидой горькая вода,
Горячий пепел, голых скал гряда.
Мы на себе гнев Божий испытали,
Страшиться ли нам Страшного суда?


ВЕДЬМА

Умирающая ведьма
Испустила в муках вдох:
Не успела я поведать
То, что мне поведал Бог…



СУДЬБА

Опять судьба, опять учу урок,
Вчера подножка, а теперь – пинок.
И я лечу, и я целую землю;
Но всё же, что там было между строк?


           * * *

Я выпил вечности стакан,
Всё хорошо – пока не пьян.
Встряхнул бутылку – горе мне:
Остатки времени на дне.


           * * *

Не дают,  и не проси,
Зубы целы – укуси.
Ведьму я люблю, ну что же,
Зомби – Боже упаси.


ОДИНОЧЕСТВО

Одиночество, одиночество,
Нет фамилии, нет и отчества.
Одиночество, время, времечко
Пёстрым дятелом бьёт по темечку.



ПАМЯТИ ДОМНИКИ

              (Диане Скрипник)
Старым тополем стою
На обочине проспекта.
Сирый вечер октября,
Жёлтый лист на серой ветке.
Мы целуемся, Земля –
Ребус для шагов неспешных.
И никто не бросит взгляд,
Потому что нет безгрешных.
И друзья недалеко
Полукругом зодиака,
И застряла в горле кость
Вопросительного знака.
Тополь веточкой качнул,
Сбросил на ладошку двушку,
Льдинкой поцелуй скользнул,
Замораживая душу.
Что-то странное в глазах…
Зябко мне. Пора, до встречи!
Знаю, нет дорог назад.
Эта ночь – уже не вечер.


                * * *

И жалко, и скорбно. Мгновение – между.
Можно услышать. Увидеть нельзя.
В проёме подъезда – проём катафалка.
Крышка гроба. Четыре гвоздя.


ПРОЩАНИЕ С ОЗЕРОМ ИНГОЛЬ

До свидания, до свидания
за поворотом
Шум зелёный березняка.
Глина красная под ногами
утром светятся облака.
До свидания, до свидания,
Закричит и отхлынет боль.
Принимаю как наказание
Я рассветы твои Инголь.
Принимаю как стыд пощёчины
Величавые вечера
И закаты в зелёной роще,
Не угаданные вчера.
Жил я суетно и обыденно, как поэт
И за это зовёт быть может,
Хмурит брови мне вслед рассвет.
Я забыл как остатки смога
Выдыхал, разгребая снег.
Доставал на уде сорогу
Из пугающей глубины.
Я забыл, как ночами слушал
Плеск  невидимых облаков,
И мою заполняла душу
Перекличка окрестных псов.
Вот и всё, принимай дорога,
Снова мы с тобою на ты,
Мой взъерошенный ветром город -
Гегемония суеты.
До свидания, до свидания,
Оторвать мне глаза позволь,
Отражение мирозданья -
Добровольная ссылка в Инголь.


            * * *

Я жив пока и сохраняю душу,
Быть может точкой, может запятой,
А, в сущности, я ни кому не нужен,
Мой мир ушёл, я на земле чужой.


             * * *

 Мы умираем каждый день,
И воскресая в том же теле,
С утра смыкаем параллели
Души и тела, светотень.


        На покосе

По колено травостой,
Шаг прокоса ближе, ближе…
Как литовка землю лижет
Наливаясь синевой!

По колено травостой,
Между волнами прокоса –
Земляники спелой россыпь,
Жаворонка  дом пустой
С прошлогодней скорлупой.

По колено травостой,
Стебелёк, к земле прилегший,
Для живущих – я ушедший,
Для ушедших – я живой!

Аудио МП-3 Кималя есть в группе "Часовенка"