Притча о блудной дочери

За окном растянулась звездная ночь,
За рекою – кукушка, у печки – сверчок.
Загуляла по миру блудная дочь,
Не стремится вернуться на отчий порог.
Во дворе постарел от тоски сад,
Он весной передумал опять цвести.
Раньше песни были на разный лад,
А теперь и печальной-то не найти.
И седой отец уж в который раз
Чинит карандаш для заветных строк,
Но дрожит рука и из старых глаз
Капает слеза на пустой листок.
Вновь бодрится он, щурится слегка,
Чтобы дрожь свою в слове превозмочь.
Только на листе лишь одна строка,
Горечи полна: «Приезжай же, дочь…».
У печи вздохнет старенькая мать:
- Снова ты взялси письмецо строчить?
Милостив Господь, не дает хворать,
Чтоб до встречи нам с тобой дожить…
Снимет дед пиджак, сунет лист в карман,
Бережно сложив свой печальный клич.
Выйдет за порог, в сумрачный туман.
- Снова ты пришел отсылать, Кузьмич?, -
Спросит, подмигнув, старый почтальон,
Но отец вздохнет и махнет рукой,
Выложит листок на потертый стол
И закроет дверь почты за собой…
За окном легла голубая ночь,
На небо взошел месяц молодой,
Как и год назад, ветреная дочь
Письмецо не шлет, не спешит домой.
Постарел отец, и увяла мать,
А вестей все нет и ответа нет.
Но садится дед дочери писать
И опять кладет свой призыв в конверт.
И письмо зовет в свой родимый край,
В отчий старый дом, к бедным старикам…
Дочь! Раскрой конверт, разверни, читай,
Ждут они тебя, молятся богам.
На небо взошла зрелая луна,
Молодой ковыль ветер шевелит,
В доме стариков пыль да тишина,
Не трещит сверчок, лампа не горит.
Не тоскует дед, не горюет мать,
Не живет тоска в старческих глазах…
На горе крутой два креста стоят,
Превратилось все в равнодушный прах…
Не порвите нить, что ведет домой,
Не забудьте путь на родной порог.
Сколько нам прожить – решено судьбой,
Только в силах мы отодвинуть срок.
Помнить сквозь года о родной земле,
Чтить семьи закон, слышать отчий зов,
Ведь для важных встреч и для важных слов
Нет других причин, кроме как любовь.