Вот и всё, больше некуда жать

Вот и всё, больше некуда жать
по дорогам  - они опустели.
Холод лун расплескался над инеем,
провожая бессмысленный вечер
в беспросветную тьму.
Заплутала по снегу душа
и сошла в расстоянье до тени
стихотворным наследием...
Я впитал эти ночи
в одинокости муз

человеческой верой в сердца
и остался блуждающим светом
где-то между
забытьем и реальностью
вне рабов и господ.
Нет у тени лица
и надежды,
чтоб стать человеком
в чумовой непрерывности,
нареченной тоской.

Больше некуда деть
то, что столько копилось.
Вот ведь, давит - ни продыху,
ни покоя, ни слова о вере,
что дрожит на устах.
Что мне жизнь, что мне смерть -
лишь последняя сделает милость,
растворив эту каменность воздуха
в опустевшем эфире,
что развеет мой прах.

Больше некого слушать,
да и не с кем молчать
о стихах, что казались мне истиной,
о тоске этой осатанелой,
о божественных негах ее.
Больше нечем молить эти души
о любви, что молилась, как мать
за единую чувственность.
Я уже превзошел все пределы,
до которых возможно житье.
 
Нет во мне ни поэзий, ни проз.
Часто музы меня балова'ли -
доконали, и что тут поделаешь,
распахнули сердечного настежь
и подставили черни под нож.
Эх, любовь моя, что нам от слез.
Никуда нам от это печали.
Ночь, свеча да рубашечка белая
на пути к добыванию счастья
в единение душ.

Нет, на мне не сошлись
все дороги, ведущие к свету.
Я - лишь дал им начало и выстелил
все земные пределы
ожиданьем твоим.
Я списал эту жизнь
с божьих писем к тому человеку,
что проник в его истины,
посчитав запрещенные темы
за свои.

Из последних ли сил -
тех, что боже соскреб с моей воли
быть любви невозможностью,
берегу твои силы, лелею
все отливы, за каждый прилив
разбиваюсь на сотни еси
и храню твое сердце от боли
верностью,
и тобой безнадежно болею,
и тобой непростительно - жив.

 = 2016 =