Искушение Иуды

« Твоя ложь будет известна во все времена всему миру, чтобы доказать одну истину, что достаточно одного действия, одного слова, чтобы изменить судьбу человека».
                (Мельхиор)

Качались звезды в предвкушеньи
ночных видений и чудес,
листва горела в восхищеньи,
и издали светился лес.
Он виден был, как на ладони,
весь изумрудами блестел,
и ветер призрачный на склоне
с травой шептаться полетел.

В уютном загородном доме
у зеркала Юдифь сидела,
в волшебной сладостной истоме
на красоту свою смотрела.
И огненные искры тают
на длинных красных волосах,
и аметистами играет
обида в мстительных глазах.

Её любовник с нею рядом -
первосвященник-лицедей-
Юдифь ласкает томным взглядом,
ханжа, развратник и злодей.

Юдифь:
- О, Каиафа, помоги же!
Мой брат Иуда так смешон:
стал терпеливее и тише,
и дома не бывает он.
И всюду бродит с Назореем,
забыл меня и дом родной,
и веру предков. Но сумеем
Мы снова стать семьёй одной!

Погладив голову седую
и, сузив чёрные глаза,
взглянул священник на младую
сестру Иуды и сказал:
- Я знаю юного Иуду,
он так наивен и пригож,
так страстен, но хвалить не буду, -
с пути такого не собьёшь!
Иуду можно взять коварством,
речам его не прекословь
и сладкой лжи дай, как лекарства.
Излей в пылающую кровь!
Наивный юноша прекрасный,
он даже может нам помочь
своей безудержною страстью -
её должна ты превозмочь!

И листья в ужасе дрожали,
и птиц затихли голоса,
и тут же тучи набежали,
и в небе вспыхнула гроза.
Казалось, красота Вселенной
померкла в гневе...
                Бытие...
Но око Божье неизменно:
Премудрость и бессмертие.

***
Благоуханье ароматов,
цветов волшебных пробужденье,
из задурманившего сада
и птичьих песен наважденье.
Прелестная пора цветенья
и нежной зелени разливы,
и солнце в умиротворенье
ласкает золотые ивы.

На узкой тропке в даль лесную
с восторгом, встретившись, стоят,
под птичью оду неземную
красавица–сестра и брат.
Объятый радостным волненьем
при встрече с милою сестрой,
Иуда вспомнил с сожаленьем,
что не пришёл вчера домой.

Не знал Иуда, что сестрица
прекрасна так же, как и зла,
что гневом дух воспламенится
и разум выжжет ей дотла.
Невинности и вдохновенья
в его глазах была она
исполнена;
          благоволенья
душа к Юдифь была полна.

Тенистых сводов закоулки
и арки призрачных кустов –
очаровательны прогулки
с опавших шелестом листов.
Юдифь в смущеньи: что за чудо,
все разговоры лишь о Нём –
о Назорее грезит Иуда
в самозабвении своём.

В преображеньи пылкой страсти
и в упоении своём
про царствие духовной власти,
зажжённое в сердцах огнём,
твердит про дар глубокой веры,
нисшедшей к нам, как благодать,
в преддверьи наступившей эры,
чтоб за людей Себя отдать.

Как к солнцу тянутся растенья,
мы, люди – к истинной любви
с заветом самоотреченья,
что в подсознании, в крови …
Любовь людская иллюзорна,
В умах рождается она,
из эгоизма,как проворна,
её зыбучая волна!

Хоть незатейлива речь брата,
но в голосе звучит победность:
- Он превращает камни в злато,
при этом выбирая бедность.
Его возможности велики,
а голос ласковей свирели,
слова крылаты, многолики,
и Он идёт к заветной цели.
Он чувств лишён таких, как зависть,
на расстояньи видит лесть,
в ином Он Царстве будет править –
богатство заслоняет честь!
И чудеса Он совершает,
каких никто не видел ввек:
Две рыбы с хлебом умножает
аж, на пять тысяч человек!
Откуда власть, скажи, такая?
И нет того, чтоб Он не мог.
Идёт по морю в шторм, играя!
А это может только Бог!
Излечивает прокажённых –
как если б это был пустяк, -
слепых, увечных, иссушённых,
и не за деньги – просто так!

Юдифь следила со вниманьем,
во взгляде прятала кинжал,
кивая с лживым пониманьем,
Иуда с пылом продолжал:
- Однажды ночью, близ деревни
мы шли дорогой напрямик,
навстречу – дед косматый, древний,
звероподобен, наг и дик.
Владел тот силой нереальной,
его чудовищный оскал
внушал мне страх, а рёв фатальный
нас просто всех врасплох застал...
Учителя средь нас заметив,
он оступился, задрожал,
руками длинными, как плети,
вдруг голову в бессильи сжал:
"Не мучай нас!" - утробный возглас
потряс до глубины души,
немыслимый и хриплый голос
в пугающей ночной тиши!
Безумный застучал зубами,
вдруг резко вскинуло его,
последний раз сверкнул глазами –
и бесы вышли из него.

- О, чудо, быть того не может! –
Со страхом вскрикнула Юдифь.
- И ты был с ними? Видел тоже
весь этот ужас, небыль, дивь?!

Иуда:
- Всё это мелко по сравненью
с рукой могущественной смерти,
что в мимолётное мгновенье
закружит душу в круговерти!
Ответь мне, чтобы ты сказала, -

Иуда строго вопрошал, -

Увидела бы иль узнала,
что он из мёртвых воскрешал?!
Спелёнутый, во тлене ада
лежал во гробе Лазарь, но
воззвал Иисус: "Проснись! Награда -
познать тебе, что мы - одно!"
Мария с Марфой причитали –
две бедные его сестры
в слезах и горестной печали,
в глазах же - ужаса костры!
Вдруг смертные пелена скинул
и встал из гроба Лазарь в миг!
И брови поражённо сдвинул,
узрев Любви слепящий лик...
С бесчисленных миров Вселенной
безбрежный океан Любви
Божественной, самозабвенной
направил волны к нам свои!
Спасти наш мир и всю планету,
построить в небо звёздный мост,
засеять благодать по свету!
Как замысел велик и прост!
Врата безвестности небесной
раскрыты для души молящей,
подспудных тайн и смысл чудесный
найдёт она в тоске скорбящей,
и сказку Божьих откровений
поймёт в смятенном исступленьи,
и заиграет смысл полнее
в извечной мудрости рожденьи…

- Постой! – Юдифь ему сказала, -
Он может все, ты так сказал?
Пойми, что этого так мало,
а нужно, чтоб царем он стал!
Представь, как будет всем отрадно,
При милосердии таком
Повиноваться безоглядно
Царю и Господу при том!
Ты говоришь, что бескорыстна
любовь Его, ей нет конца.
В том будет всё же больше смысла,
чтоб правил в мире Он тельца.
И бесконечно будет счастье
и воцарится на земле,
и распадётся зло на части,
исчезнет, как огонь в золе …

- Согласен я с тобой, сестрица!
– В пылу Иуда прокричал, -
Что сделать, чтоб смогло свершиться
всё то, о чём я так мечтал?
Учитель в скромности волшебной
дал отрицательный ответ,
Не слыша громкий хор хвалебный,
что пел Ему весь белый свет!
Он власть земную ненавидит
и скрылся вдруг от глаз людей,
Учитель по-иному видит
всю миссию грядущих дней …

- Так слушай же! – Юдифь сказала,
а в блеске глаз светилась кровь,
- Пора прекрасная настала –
Преддверье веры и любовь!

Слова Юдифь стекали ядом,
от них кружилась голова,
Иуда с восхищённым взглядом
сестре внимал, она права!
И злые мысли–скорпионы
по саду быстро расползлись,
Поникли розы и пионы,
И даже ветры улеглись.

- О недовольстве фарисеев
уже, наверно, слышал ты?
И множество других евреев
осуществят твои мечты.
Учитель скромен и прекрасен,
но повод силу показать
найдётся для Него: путь ясен -
пора Его солдатам сдать!
Перед могущественной властью,
как Божий Дух и Благодать,
небес сияние и счастье,
скажи, кто в силах устоять?
Навеки слава воссияет,
и все падут к Его ногам.
Он - Царь Царей, Он Бога знает,
и смерть придёт к твоим врагам!

Иуда долго поражённый
смотрел в глаза сестры своей,
в её идее искажённой
шла череда счастливых дней.
В экстазе радости беспечной
обнял сестру он горячо, –
не ведая, как быстротечен тот миф,
что так его влечёт...

***
Юдифь прекрасная сидела
в красивом платье дорогом
и томно в зеркало смотрела,
вдруг в дверь стучат – не стук, а гром!
И сердце горестно забилось
во страхе и тоске щемящей,
и дверь поспешно отворилась,
подобно ласточке летящей.

Слуга закашлял от простуды,
и хрипло, в шоке произнёс:
- Юдифь, там, во дворе... Иуда –
И очи вытер он от слёз.
И кинулась сестра, как птица
упала с плеч её вуаль.
Ах, Боже, что могло случиться,
Неизъяснимая печаль
в глазах Иуды.
Он в погребальных пеленах.
лежит перед сестрой.
               Как труден
был путь его. И вот в ногах
Юдифь поникла головою,
узрев на шее алый след.
- О, брат, что сделал ты с собою
в рассвете юношеских лет?

Когда б постичь могли умом
всё совершенство мы творений,
цепь непрерывных удивлений
прошли б в невежестве своём
Постичь умом пути Господни,
увы, нам смертным, не дано,
непобедимы и свободны,
а сердце в каждом лишь одно...

Загадку блеска звёзд летящих
как смертным оком уловить?
И под землёй фиалке спящей
кто силу даст зацвесть и жить?
Узнать как таинство рожденья
на дна жемчужины морской,
ночного ветра дуновенья
пред наступающей грозой?

Впервые тяжкие страданья
в очах, как траурная ночь,
вдруг отразились!
                Воздаянье...
Юдифь никто не смог помочь!
И, полный ужаса и боли,
из уст её извергся крик.
Юдифь, не сдерживаясь боле,
на труп упала в тот же миг.