Нежить

         (архижуть)

Когда потухнет свет во всех домах.
Заволокут луну литые тучи.
Там. В отдаленье. На кладбищенских холмах
Зашевелятся земляные кучи.

И тяжкий вздох, обретших вновь дыханье:
Ни мертвецов оживших, ни людей,
Задует чьей- то свечки трепыханье,
Встревожит, задремавших лошадей.

В неуловимый миг незримое случится.
Застонет мальчик жалобно во сне
И скрипом отзовутся половицы,
И забормочет кто-то в тишине.

Как запоздалая отчаянья молитва
К кому-то обращенная впотьмах.
Но поздно… и на каменные плиты
Неправедная кровь была пролита
И все пришло в движенье на холмах.

Покой нарушен и неведомая сила
Непроницаемым туманом налегла
И позвала их безымянных из могилы
И за собой куда-то повела.

И ор , похожий на звериное рычанье
Раздался над разрытою землей.
Туман рассеялся, и рухнуло молчанье,
Сползая вниз зловещей пеленой.

Тут ожил лес, и в норах звери взвыли,
И закричали птицы на ветвях.
Они же шли, дороги не забыли,
Ступая на окаменелый прах.


Луна продралась. Побурело небо.
Поджав хвосты, сбегались волки выть
Скуля. Они ж ступали немо
И никому их не остановить.

От угольком горящих страх струился
Зеленым светом прямо из глазниц.
И пульс, казалось, в венах ровно бился
И веяло теплом от черных лиц.

В сосудах тел глухое клокотанье
Являло возродившуюся жизнь.
Но холодком потусторонним тянет
И запахом кладбищенской межи.

Звезда упала . Все остановились
И головы задрали как один.
На черепах не волос - черви вились
Кишели белые подобием седин.


Так исчисляют дни загробной жизни:
Не сединой, ни редкостью бровей.
Проходит год со дня печальной тризны
И голова белеет от червей.

Звезда упала…выдох сожаленья
С дыханьем смерти вышел из груди.
Они застыли. Признаки селенья
Виднелись за кустами впереди.

Тяжелый сон повис над каждым домом
А живность не уснула, не легла:
Испуганные чем-то неведомым
Забились гуси в страхе по углам.

Не ржали лошади, коровы не мычали
Не блеяли и козы во хлеву.
Непостижимое смеренное молчанье
Царило и во сне, и наяву.

Рванулся ветер, стекла задрожали,
Была калитка сорвана с петель,
А в доме тихо крысы пробежали
И закарабкались проворно на постель.

Осталась недочитанной молитва
Застыл на полу звуке кроткий рот
Вонзились в горло зубы словно бритва
Раздался вскрик, и кровь была пролита
Они почуяли и двинулись вперед.

И разбрелись по улицам, шатаясь
В какую сторону накренится судьба?
Но скоро утро. Что же не светает?
Во власти мора каждая изба.

Но вон один из НИХ внезапно замер
Прошелестел сквозняк в сухой траве,
А он повел зелеными глазами
И черви вздыбились на склизкой голове.

Язык шершавый высохшие губы
Движеньем напряженным разомкнул
И хлынул ветер внутрь и словно в трубах
Мотив зловещий и унылый затянул.

Во двор забрел и медленно ступая
Поднялся еле слышно на крыльцо.
Дверь отварилась. В доме крепко спали.
И тень легла на бледное лицо.

Забрезжил горизонт, но робким светом
Прокукарекали негромко петухи.
Обдало местность беспокойным ветром,
Поднявшим облако соломенной трухи.

Проснулись люди или не проснулись
Казалось все обычным – только нет.
Одни не говоря, переглянулись
В глазах, надеясь отыскать ответ



Каким-то смутным, непонятным им тревогам
Присутствия чужого, чуя след.
Старик шептал: «Неладно здесь ей богу»
Перечисляя множество примет.

Задето было кем-то коромысло
Крупа рассыпана и грязно на полу,
И молоко в холодном месте скисло
Из печи кто-то вычистил золу.

Старик перекрестился тихо вышел
На улице стоял тревожный гам.
Скатился глины ком с покатой крыши
К его худым и жилистым ногам.

Он наклонился. Ком еще был влажный
Как будто взят из свежевырытой земли,
А в это время жуткий вой протяжный
Раздался в исковерканной дали.

И крик истошный вырвался у бабы
«Загрызли малого, загрызли насмерть.. ох!
Ну, как же это?Как же вышло кабы
Грешна была я, за кого же бог?!»

Она упала в пыль и билась, билась
И криком исходила. Воронье
Над телом обездоленным кружилось
Толпились люди, глядя на нее.

А на холмах сменилось исчисленье
Уснули снова силы до поры
Сокрылись под землей, оставив тени
Какой-то страшной непонятной нам игры.