Узкий выбор

У памятника Грибоедову в тридцатиградусный мороз в распахнутом демисезонном пальтишке на деревянном шатающемся стуле стоял в полный рост безусый юнец, выставив вперед шапку и крича: «Вы за Маяковского или Есенина?»
Я бы не обратил внимания на этого поганца и прошел мимо, но меня возмутил столь узкий выбор классиков. Я остановился, поправил холодные от налипшего снега очки и, уже проходя мимо, обернулся и ответил: «За Заболоцкого», — бросив в черный вязанный чулок, который юнец, наверное, использовал в качестве головного убора, пятьсот рублей.
Что со мной случилось я не знаю и, честно говоря, не могу сказать, почему я для явных возлияний ни инвалиду и ни бомжу пожертвовал столь большую сумму, но скорее всего меня умилило столь решительная тяга подрастающего поколения к поэзии.
Вот говорят, они теперь совсем никакущие, ни хера не читают, слушают рэп и курят марихуану или даже что еще пожестче делают, здесь же я увидел явный проблеск надежды и здравого смысла и бросил эти несчастные пятьсот рублей в шапку.
Юнец опешил от такого действия и быстро выхватил денежку из чулка и внимательно осмотрел ее.
«Неплохо», — сказал он, и непонятно было, то ли его возглас относится к нехилой сумме, то ли к Заболоцкому.
Еще раз осмотрев добычу, Иммануил, а юнец представился Иммануилом, потащил нас в ближайший продуктовый магазин, и, несмотря на мои возгласы, что в моем возрасте давно уже не пьют, купил ноль пять самой дешевой водки, полбуханки черного хлеба и три сосиски «Останкинские», которые он здесь же нарезал небольшим швейцарским складным ножом, невесть откуда появившимся у него в руках. Примостившись в магазине на кофейном столике (видимо, продавщицы его хорошо знали и позволяли выпивать в мороз и непогоду), он достал из-за пазухи стопку листов формата А4 с отпечатанными стихами и решительно придвинул их ко мне.
«Ну вот и п***ец», — подумал я и внимательно всмотрелся в его безусое, бледное, мягкое лицо с розовыми подтеками румянца на щеках в надежде полагая, что мне удастся избежать предстоящей экзекуции, но, похоже, вечер предстоял тяжелый и томный.
К счастью, алкоголь быстро сделал свое дело, и я в спокойствии и сонном неведении выслушал стихи Иммануила и даже пообещал оказать ему протекцию, так как мой двоюродный дядя работает верстальщиком в типографии «Госпечатьиздат».
Мы сбегали еще за одной бутылкой, купленной опять же на мои деньги,  и через два часа я пообещал прочитать роман Иммануила, который он должен был выслать по электронной почте, столь неосторожно предоставленной мной.
В общем, мы расстались друзьями, а наутро я не пошел на работу, сказавшись больным. Весь день я просидел у компьютера в ожидании романа Иммануила, но этот засранец мне так ничего и не выслал.
Зря я ему декламировал «Некрасивую девочку», «Помнишь Постум у наместника сестрица» и «Свеча горела на столе, свеча горела».