О приватизации 90-х

Прошло 20 лет после завершения приватизации крупных предприятий и полезных ископаемых в СССР.

Сегодня много пишут о том, что приватизация была проведена несправедливо и её итоги нужно пересмотреть.

Очевидно, по мнению таких авторов, необходима национализация крупных предприятий и природных ресурсов.

У меня нет однозначного мнения о справедливости приватизации 90-х и пользе национализации сегодня или в будущем.

Но хочу напомнить о тех причинах приватизации, о которых не пишут, а они были главными с моей точки зрения.

Ценовая реформа 1990-го года или «реформа Павлова» обесценила не только сбережения граждан, но свела к нулю оборотные средства предприятий.

1990-й год стал последним полноценным годом существования СССР.

В январе 1991-го года в СССР появился второй эмиссионный центр – Центробанк Российской Федерации, который «печатал» безналичные рубли без оглядки на Госбанк СССР.

Это был конец не только СССР, как единой страны, но и конец планового хозяйства, то есть конец социализма.

Весной 1991 года начался Огарёвский процесс – попытка согласовать новый Союзный договор между республиками.

Напомню, что 19 августа 1991 года в день начала ГКЧП должно было состояться его подписание.

ГКЧП был попыткой сохранить СССР и предельно ограничить зарождавшийся суверенитет Российской Федерации.

ГКЧП потерпел поражение.

Страна оказалась на руинах социализма.

Эмиссионные рубли из двух Центробанков миллиардами вбрасывались в экономику, но их тут же съедала инфляция.

У населения и предприятий не было способа сбережения заработанных денег – доллары тогда ещё были экзотикой.

В таких условиях экономику страны, а вернее уже экономики стран-республик бывшего СССР могли быть спасены кредитами только в твёрдой валюте, но её просто не существовало в денежных каналах СССР.

Пишут, что Президент США Буш-старший обещал Горбачеву 100 миллиардов долларов в кредит для поддержания единства СССР, опасаясь потери контроля за ядерным оружием из единого московского центра.

По этому вопросу есть обширная противоречивая историография, но как бы там ни было, а денежная помощь не пришла.

В стране наступил тотальный дефицит всего, босые дети «пошли» по дворам и скверам, старики просили купить хлеба, стоя у магазинов, народ с тележками поехал в Турцию и Польшу, зарплаты задерживали месяцами или выдавали продукцией.

На заправках не было бензина.

На вокзалах пассажирам предлагали плюшевые игрушки, глиняную посуду, колготки – всё, что производила местная промышленность, выдававшая зарплату продукцией.

Мой товарищ инженер по криогенным системам космических аппаратов возил в пассажирском поезде сливочное масло ящиками из Украины в Москву.

Первый покупатель встречал его прямо у вагона на Киевском вокзале, второй – у входа в вокзал, третий – на выходе, но мой товарищ не спешил и сам становился в длиннющую цепь продавцов в розницу.

Пути-дорожки республик начали расходиться в разные стороны – цены на продукты и товары отличались, возник заработок на кросс-курсе валют – сегодня это называется Форекс.

Крупнейший в СССР Луганский тепловозостроительный завод имел 3000 поставщиков и 15000 наименований комплектующих. Его производство за год сократилось в 90 раз - вместо трёх тепловозов в сутки десятитысячный коллектив стал выпускать 3 тепловоза в квартал.

Отдел снабжения увеличили с 200 человек до 1000, но это не помогало.

В стране ничего не было, потому что никто не знал, что будет почём завтра, но самое главное деньги перестали играть роль накопления капитала.

В таких условиях предприятиям и банкам нужно было выходить на частные рынки кредитов за рубеж.

А это могли сделать только частные предприятия – акционерные и совместные, но не государственные.

Вот тогда и началось!

Нужно было срочно любыми путями оформить заявки на кредиты от частных предприятий.

Для этого в спешном порядке назначили новых владельцев, напечатали для них рубли, дали кредиты, оформили переход собственности и пошли по миру искать доллары.

Так это было по сути, но, конечно, пены было немеряно.

Кто мог урвать, или награбить, или заграбастать и не имел моральных преград, и урвал, и награбил, и заграбастал.

На следующем этапе в середине 90-х государство попыталось «построить» новых владельцев, напомнив им, что они люди случайные и не настоящие капиталисты-хозяева.

С кем-то это удалось лучше, а с кем-то – хуже. И началась уже совсем другая жизнь…

Когда я размышляю о справедливости приватизации 90-х, вспоминаю одну историю из освоения Дикого Запада США.

Группе переселенцев из Шотландии пришлось провести 2 зимних месяца в занесённых снегом горах Сьерра Невада.

Из 30 семей (180 человек) в долину весной спустились меньше 100.

Без лошадей уже, естественно, худые, измождённые – живые мертвецы.

Теперь в горах обелиск, мемориальная доска, монумент, где всегда свежие цветы, а грузовики сигналят, замедляя свой вечный бег.

Героизм простых людей, сумевших выстоять и выжить, увековечен и преподаётся в школах.

Осталось, правда, ещё несколько частных писем, где протестанты жалуются друг другу: «Из нашей семьи съели троих, у Маккорников всего одного, а у пастора никого».