К театру на Таганке

Оставил поздно в ноябре, в печали, мелкий дождь;
Навстречу бросишься ко мне? Руками обовьешь?

Невыносима пустота ночей, людей, полей;
Ты не со мной, а я люблю все так же и сильней.

Не говори, не повторяй, ты только вознеси
Свои глаза, моя душа в них ночи простоит.

Не будет падать снегопад, зависнут корабли;
Застынет, как замерзший сад, планета на оси.

Мне не достать до рваных туч, но хочется собрать
С прозрачной чистоты мостов святую благодать.

Коснуться губ, благоухать и слушать сердца шум
Летать, витать, наивно ждать: «я скоро напишу»…

Слетают с губ снежинки фраз, охапкой полюса
Без варежек храни в руках и жди: придет весна.

Так говорили мы вдвоем, мелодий унисон
Подслушал юный пианист, и написал бостон.

*****
 
Пропало небо, над землей проклятая тоска
Зовет и ломит, как скрипит паркетная доска.

От труб котелен облака к далеким парусам
Летят, как я бежал с утра, по льду к твоим ногам.

Сметают тени сквозняки, шоссе обводят горы
Зима рисует по стеклу твои черты и взоры.

В стакане спирт, холоден, тверд. И я ни жив, ни мертв,
И вместо лун, как призрак – сон, и вилок резкий звон.

*****


Пусть засмеют, пусть не поймут, пусть буду снова пьян
К тебе приду и вновь скажу, что ты мой океан…

Восхода нежные лучи румяной теплотой
Волнуют снежный океан понятной красотой.

Соленый воздух, крики птиц на мостовой Арбата
Все это здесь, пойми, очнись. Все здесь, когда ты рядом.

Из окон рвутся якоря, гремят стальные цепи.
Высокий, темный силуэт бросается без цели

К прохожим, белым голубям, кирпичной ровной кладке,
Но сносит тихий океан к театру на Таганке.

Там в небе синий цеппелин мерцает в вышине,
И ловит бабочек зимой в московской тишине.

Паром сбивается с пути, блуждает в белоснежье
И все вокруг, все про тебя, прекрасно, чисто, нежно.

Там чья-то белая рука скользит, до горизонта
Нас две души несло вперед, безумно, безусловно.

*****

Нелепо, глупо, не всерьез, но как забыть тебя?
Среди тех женщин, что пришли в начале Января.

Наутро, каждый день в году, бессчетный день подряд
Я счастлив, что еще живу и чувствую твой взгляд.

Давно пропал, давно другой, давным-давным давно
Места, где были мы с тобой, я называл страной.

В тот день струился тонкий дождь, стоял столетний клен
Тогда я понял. Не придешь. А шепот ветра – стон.