Сквозь времена года

Я вижу аллею из фонарей. Они почти не спасают ее от полного погружения во мрак. Свет рассеянный, покачивающийся. Побледневшие листья залепили мокрый асфальт. Деревья почти голые кивают нам вслед словно стражники, свысока наблюдая за каждым нашим движением. Ты идешь рядом и молчишь. Содрогаешься от холода, кутаешься в одежду не по погоде, подтягиваешь ворот. Я иду рядом. Я мог бы отдать тебе свою куртку, но тебе не станет теплее от этого. Холод внутри нас, он рождается там, а не снаружи. И мы оба знаем это.

Когда-то все было иначе. И я помню, как мы шли с тобой по этой же аллее из фонарей. На солнце сверкали развешанные повсюду уличные украшения в преддверии праздника города. Всё словно кричало от восторга. Восторг переполнял каждого, чья нога ступала на разогретый полуденным солнцем асфальт этой дороги в рай. Как по-другому ее назовешь? Шикарные зеленые шевелюры украшали каждое дерево, растущее на обочине. Теплый южный ветер трепал их, и, казалось, словно они переговариваются между собой, абсолютно не замечая нас, ни о чем не беспокоясь. Ты оделась сегодня теплее, чем следовало, и тебе было жарко. Именно поэтому мы старались ступать по самому краю дороги, куда ложилась щедрая тень от косматых крон, нависающих над головой. Ты могла бы раздеться, но так ты никогда не избавилась бы от этого чрезмерного тепла, ведь оно тоже было внутри нас, оно рождалось внутри нас, не снаружи. И это мы тоже оба знали.

- Так действительно ли мы топчем с тобой эту осеннюю жижу уже столько лет? - негодуя спрашиваю я, возвращаясь к суровой реальности, словно на миг пробудившись ото сна. - Ведь ни одна осень не продолжается так долго, как эта! И эта чертова листва никогда не облетит. А если все-таки облетит, то, что придет ей на смену? Страшно подумать!

- А эта улица! Ведь она длинной не более пятисот метров, но, кажется, как будто мы полжизни идем по ней и никак не дойдем до конца. И стоит ли торопиться? А, если мы все-таки дойдем, то наш путь будет пройден. Не так ли?

- Та-а-ак, та-а-ак,... - послышалось где-то во тьме. Но это был лишь металлический звон, издаваемый цепями и подвесками, установленными на фонарях. Эта жуткая какофония звуков была повсюду.

- Но рано или поздно все дороги заканчиваются. Закончится и эта.

- Та-а-ак, та-а-ак...

- И только мы сами, только мы сами определяем, как именно мы ее пройдем - взявшись ли за руки или безнадежно отдалившись друг от друга, пробежим ее, превратив наш путь в скоростной забег без оглядки, или пройдем не спеша, заглядывая под камни, преодолеем ее осенью, в полной темноте и разочаровании или летом, вдыхая полной грудью воздух, наполненный ароматами полевых цветов и трелями певчих птиц.

- Та-а-ак, та-а-ак...

Ты шагаешь рядом, пытаясь согреть своим остывающим дыханием ладони. Ты так близко от меня, но не покидает чувство, как будто нас с тобой разделяют световые года, неизмеримые световые года... И, даже протянув руку к тебе, я чувствую отталкивающую волну ледяного ветра, который нас не подпускает друг к другу, словно между нами возвышается бетонная стена.

Я чувствую, как горечь и разочарование сжимают мою грудь. Как, вслед за осознанием происходящего, приходит непреодолимая боль и столь же непреодолимое желание сделать шаг навстречу безумному ветру, этим лязгающим на ветру цепям, этой серой осенней апатии, невероятное желание остановить их дикую пляску, находясь в плену которой, мы столько времени потратили впустую.

И с этого самого момента моё намерение пустить все в иное русло, изменить ход событий порождает искру. Искра  начинает разгораться во мне оранжевыми всполохами огня, первыми признаками жизни, а не существования. Я вижу, как ты обращаешь на меня свой взгляд, так, словно стена, разделяющая нас, рухнула, уничтожая последний барьер. Мы беремся за руки и чувствуем, как огонь продолжает разгораться теперь в нас двоих, как он греет наши сердца, как тают льды в глубинах твоей и моей души, как наш машинальный путь то ли вместе, то ли врозь превращается в наш общий и осмысленный путь.

Я бы еще долго тонул в твоих глазах, пока, наконец, ты не вырвала меня из их чарующего плена и не произнесла:

- Любимый, просыпайся, сегодня первый день весны!

Рига, Латвия
06.01.2016