ВЧ 74939

  Сурово так распорядилась и уготовила судьба мне в этом месте очутиться, где оказалась часть моя. На карте не ищите места, его там визуально нет, нет даже ориентира, а почему?, ответа нет. Состав разграбленный дорогой, без шильдиков , откуда он, с нутрянкой старенькой, убогой, он шёл в отмеченный прогон. Проводники в нём дембель коротали, дым сигаретный плёл туман и вонь водяры, чад угарный, окрасил скудный балаган. С вокзала, в полупьяном виде нас погрузили разместив, мы все тогда ещё не знали, фатальных вскоре перспектив. Вгоняли матом по вагонам, пинали, или кулаком, но офицеры обещали всё объяснить,только потом...Кому досталось место скраю под узкий, втиснутый проход, был вынужден поджавши ноги в дорогу спать, как псивый кот. С местами явно напряжёнка, в купе матрасов не нашлось, 6 человек внизу сидели, а сверху с очередью спать пришлось. Ночь подготовилась морозом -15° за бортом', мы согревались тем, чем дали и засыпали-то, с трудом. С собой собрали нам в дорогу с домашнего ещё стола, а это ввиде алкоголя, еды ( и что взяла рука ) - у нас забрали безвозвратно!, бухие, злые дембеля! Голодные, после похмелья, ведь были проводы у всех, мы мчались в бездну без билета, чтобы исправить чей-то грех.
 Нас разбудила остановка, лихая качка замерла', рассвет из окон показался, где бабка тёрлась у окна. Она стояла на перроне, укутанная в здешний хлам, меня смутили её ноги, размер был виден явно сам. Тогда спросил её погромче через открытое окно, в каком мы месте очутились и что за город,  заодно? Она поставила корзину с тряпицей скрытых пирожков, поправила платок пуховый в размах дырявых рукавов. Слова мне долго вспоминались и тлели жутко, как фитиль, она вдогонку прокричала: Черно'быль сынко! Чернобыыыыыыыыль`!!!! Я обомлел, а позже понял, что спешка даже неспроста, нас разгребать могильник гнали, нам не вернуть уже вчера....      
Упорно шёл наш поезд молча, гудков протяжных вслед не выл, доставщик свежих тел для чистки, что человек не смыть успел. Взорвалась мощная машина!, моментно жизни поломав, смертей расправилась пружина!, к земле обыденных прибрав....
  Густым туманом накрывало пустынный и угрюмый плац и ничего не предвещало из добрых новостей для нас. Стоял возле окна в раздумье о безысходности судьбы, вот-вот подъём объявит ротный для дармовщинной кабалы. За эти месяцы привыкли, да свыклись многие из нас, мечты о лучшем поутихли, да сплёвывали, через раз. Дивизия секретной службы расположилась в той глуши, что в окружении болота и леса гнилой местности. Снабжённые своим хозяйством из обособленных культур, мы только этим выживали, глотнув заразы чересчур. Картофель бурно собирали с полей колхозных брошенных и что росло не по сезону, с лугов давно некошенных. Роскошный сад застыл уныло могучих яблок напоказ, размером маленьких арбузов, душист и зрел медовый' спас. Полюбоваться нет запретов, попробовать хотелось всем!, соблазн открытых дегустаций заканчивался госпиталем. Да и картофель был отравой, живот раздует через час, когда закончен приём пищи, спасает только унитаз! Его нерезанным, с водичкой, в помятой миске раздадут, в ней плавает кусочек мойвы, с которой многие блюют. Тухлятина здесь ежедневно, системно убавляла сил, срок службы вписанный в полгода, расчитан точно, до могил и зная чётко свое дело губила толерантно жизнь, зараза ввиде радиаций и тяжесть службы молодым. Заветы Родины наглядно пришлось на деле выполнять и мы старались регулярно, дерьмо чужое разгребать. В расположенье нашей части не находилось нужных дел, что обусловилось приказом : стеречь объект от пришлых тел. Не все ещё повымирали и шли толпою напролом , спасаясь от чумы поганой, травились пыльным воздухом. Спастись от грязной атмосферы возможно только в АЗК, но где найти его гражданским?, если скрывалась истина! Нас разделяли километры от пагубного очага, от смерти только сантиметры и дом, где Родина была. Заметно годы прибавлялись, кто в этом месте отслужил не более 2-х лет в начале, но вскоре неузнаваем был. Крошились и чернели зубы, стирались кости в порошок, морщины дряхлого шарпея наглядно покрывали лоб. Удел фатальных деформаций настигнет каждого из нас, а он не знает возраст, наций и разрушает!, каждый час. Вода отравленная в кранах, в столовой так-же,  другой нет!, а после марш-броска изводит жажда, мы ели жадно талый снег. Январь порадовал погодой, вчера мороз был к 20°-ти, сегодня - травка зеленеет!, а за окном  до + 7°-ми! В наряд я заступил в столовой, в распоряжении 3 бойца, обряд обыденный, неновый, наесться можно там, всегда. Котёл размером необъятным кипит под супом второй час, но вкусом только неприятным, похлёбка постная для нас. Комбижир везде добавлен и посуду не отмыть, пол и лавки пропитались и по ним легко скользить. Много ног переломали бестолковые хачи!, скорость быстро набирали и ныряли под столы.  По башке сержант заедет, только руку отобьёт об безмозглого барана, тот с обиды побредёт. Тучи чёрных тараканов по размерам с палец мой здесь прижились без острастки, только промысел скупой. Нет отходов в нашей кухне, крошке некуда упасть!!!, хлеб отрезан в 2 кусочка, с маргарином дожевать. Есть своя хлебопекарня, где его пекут для нас: свежий, мягкий и душистый, но изжога - через час. Как паук раздутый ходишь, разминаются кишки, переваривают трудно, буд-то в голове мозги! Сало - цвет моей подошвы и по твёрдости своей не уступит в жёсткой форме и на вкус, как старый клей. Чурки с бойким аппетитом разгрызают и жуют, а добавки не получишь и твоё же отберут! Я не мог таким питаться, порцию свою бросал им " на шару " удивляясь, что Аллах им - всё прощал!
  Любопытно стало очень, где свинину нам берут, скот в колхозах постреляли, новых не выращивают. Бункер морозильных камер мне поведал тот секрет, где ходил и удивлялся и вопрос сошёл на нет. Туши цельные висели километрами вдоль стен, с 57-го года!, по клейму прописан плен. Ящики как пирамиды маргарина, комбижир, рыба тухлого посола, сахар камнем, чёрствый  сыр. От такой никчёмной пищи язва многих довела, началась она с гастрита, только здесь болеть нельзя. Насмотревшись экспонатов я уже хотел уйти, вдруг уткнулся в потайную, дверь закрытую снутри. Но плечом не поддавалась и ногой не одолеть, тщетно мы втроём старались, нам её - не отпереть. Было принято решенье за Орловым в штаб сгонять, он откроет без сомнений , неочем переживать! И недолго ждать пришлось всем, бравый подоспел сержант, ему дембель через месяц зачитал в приказ комбат. Зёма шустрый, перспективный, ростом, телом и лицом, на гражданке нет отбоя, девки вешались на нём. В лазарете он хозяин, там давно руководит, неспроста поставлен парень и для всех он Айболит! Горсть таблеток даст ненужных, сунет градусник встряхнув и в его палатах душных, лечит глазом не моргнув. Уважение особо закрепилось у друзей, но к другим  весьма сурово, спросит хлёстко и плотней... Коллекция огромной связки его совсем не помогла и довела до изумленья дверь очень хитрого замка. Домкрат помог нам очень скоро и вот стальную дверь с петель снимаем и кладём в сторонку, вздохнули как один теперь. И нам открылась вся квартира, иначе даже не назвать, в которой много комнат было, да барахла не сосчитать! Уютно разместилась мебель, ковры на стенах и кругом, посуда, даже телевизор и неплохой магнитофон. Стол письменный с настольной лампой, в ней абажуром тусклый свет, дневник паскудных дел под запись и что сегодня не успел. Все разбрелись  искать и шарить по всем щелям' и по углам, хотел здесь кто-то жизнь наладить, устроив неплохой бедлам. Одна из комнат плотно сшита под гардеробную с нужды, зачем ему шмотьё чужое с различными размерами??? На стеллажах из прочной стали и сложенные в аккурат, лежали вещи без отправки, домой доверчивых солдат! Я отыскал свой тёплый свитер, домашний, мамин кардиган , мне сунули его в дорогу, зачем?, не помню точно сам. Ну а когда сюда пригнали, нам прапор строго приказал: " В мешки зашить личные вещи" потом их лично все собрал. Ребята шмотки разгребали и многие нашли своё и  гада сильно проклинали и часть гнилую, заодно. Сейф небольшой, годами ржавый, стоял накрытый под замком, но от него ключи найдутся в Орловской связки, но с трудом. Отщёлкнулся замок не сразу, но это стоило того, нас изумила стопка денег, считать их было нелегко. С гражданки слали по-немногу и каждый письма получал конверт уже распотрошённым и долго, слёзно горевал. Родителям самим несладко в разлуке долгой сыновей, они старались чем-то скрасить, срок службы  любящих детей! Посылки трудно доходили и были в принципе пусты', всё ценное в них изымалось, девчонок фотокарточки. Нашлись!, конечно в этом сейфе, но слёзных писем только нет, пошли наверно на растопку!, котельной, очень давних лет. Нарыли множество вещдоков, но только кто поверит нам?, и обязательно накажут а де'мон выкрутится сам. Служил отчизне бравый прапор с фамилией Чернышов, жрал, жировал на наших 'деньгах, наверно даже пировал. Семья его не горевала, жена и дочка рядом с ним и жизнь успешно совмещала доход с полезным поприщем. Слабы' на передок бабёхи и многих страстно обошли, в постеле обе так непло'хи, что отвисали языки! Из офицерского состава не находилось новичков, нырял в них каждый регулярно и утолялся до краёв. Солдатикам и то досталось в ночной, унылый караул, найдётся время на разрядку, помятых похотью фактур... На стрельбах 2 рожка раздали, мишени видно в аккурат, позицию уже приня'ли и "пли" орал для всех комбат. Один боец встаёт и молча подходит к прапору в упор, к башке под дуло автомата он взводит медленно затвор. Белее снега рожа гада!, трясутся ноги, руки в дрожь!, штанины мокрые обмякли, бормочет, что?, не разберёшь! Момент конечно интересный и долгожданный , что сказать!, но парень тот перестарался, решив ублюдка напугать. Прикладом по башке!, скрутили!, из рук нестреляный Калаш толпою выбили штабные, размяли ноги, интенсивно аж! Плевался кровью и зубами,( но это стоило того ), его затем комиссовали и вскоре позабыли всё. Один , кто выжил из немногих и обстановку разрядил, он родом с Томского детдома, для всех тогда -героем слыл! Мы долго все не понимали, как из тихони - паренька, замученного так дедами, явился облик палача?! Некаждый смог проделать это и унижения терпеть, тот парень явно не смирился, готов был даже умереть! Вот так, в глуши учебной части мы полугодие прошли, сюжетов много всяких было, в забытой Родиной глуши. Врачи давали пятилетку на доживание из нас и каждый выставлял отметку, за каждый день, за каждый час. Никто нормальным не вернулся из той отравленной дыры и после очень ужаснулся, скорей от безысходности. Шёл недобор в горячей точке, где лютовал степной душман и встало два распределенья: Монголия?, или Афган...