Он, во - первых, был душой поэтом...

Шёл дождь с утра, уныло моросящий,
погода камнем на душу упала.
А я в руках держала ветхий том,
укутавшись уютно в одеяло.

Есенин… Добрый гений и поэт.
Вот где любви безудержной начало.
И я под грустный, моросящий дождь
судьбу поэта бережно листала.

Вот, он бродяга, ветреный герой:
по кабакам и к дракам сопричастен.
Вот, он безумно в женщину влюблён,
обманутый и глубоко несчастен.

Вот, верующий, из «мужичьих мест»,
во славу Бога молится покорно.
Вот, он несёт поэта тяжкий крест,
пока не принят сердцем всенародно.

Вот, он душой влюблён в «Златую Русь»,
бранящий сердцем всех её врагов.
Он веровал, и мыслил, и писал,
и жил, как мог, по «Библии ветров».

Он знал всегда, что счастье рядом есть.
Назвав зарю «молитвенником красным»,
Он от неё так ждал благую весть,
и видел солнце алым в небе ясном.

Ревнивицей он музу нежно звал,
«вишнёвым соком» стих сливая в небо,
он «мёд воспоминаний» сочетал,
переплетая в строках быль и небыль.

Душой всегда грустил по небесам.
Он называл их «нивою жилицей».
А как любил, когда на «деревах
огонь зелёный струйкой шевелится».

Мечтая замести свои следы,
не раз готов был умереть за всех.
И, разменяв свою «шальную жизнь»,
упасть был рад с небес, как белый снег.

В душе поэт, глашатай на слуху,
он молод был, но так умел вещать.
Он души, заплутавшие во тьме,
своим стихом мог ярко освещать.

Он звал и величал себя поэтом,
и с самых своих детских, юных пор,
подчёркивал в стихах, что коль не ЭТО,
то был бы он и «хулиган, и вор».

Худощав собой и низкорослый,
как умел он себя бичевать,
и, о камень споткнувшись просто,
поднимался, чтоб вновь шагать.

И потом, «скупее став в желаньях»,
он лукавил, говоря о том,
что в «страну берёзового ситца
не заманишь шляться босиком».

Жаль, как жаль: остановилось рано
«сердце, тронутое холодком».
Он, ВО-ПЕРВЫХ, был душой поэтом,
остальное, во-вторых, потом.

За окошком дождик моросящий,
а в руках бесценный ветхий том.
Жизнь поэта быстро пробежала
вместе с грустным, плачущим дождём…