Последнее утро

               
               




    Темнело. Налив в рюмку водки, Виктор сел в кресло, щёлкнул пультом от  телевизора и закурил. На экране показывали очередной сериал. Убрав звук, Виктор глотнул водки, затянулся и расслабился в кресле. «Опять эта девка. Вечно из-за неё проблемы! Когда это кончится?».
Он закрыл глаза, словно задремал. «А когда это началось?».

    …А началось всё семнадцать лет назад. Другое время, другая ещё страна, другие деньги. Сын влюбился. Да так, что собрался жениться. И на ком?! На этой дочери «пролетарского народа». Я ему нашёл девочку из хорошей семьи, а он? Ни в какую, «я, говорит, её люблю,  хочу жить только с ней!», и в довершение всего выясняется, что Вета  беременна.
    Виктор тогда  испугался. Ему показалось, что эта девочка – реальная угроза спокойствию его семьи. На карте лежала репутация делового человека. На семейном совете было принято решение – браку быть, но только до родов, а после быстро оформить развод под любым предлогом.
    С тем они и приехали к Вете. Но та вдруг наотрез отказалась от предложенного замужества. Виктор, сам не раз хитривший с людьми, углядел в этом развивающуюся интригу. Он боялся скандала, всё же в людях сильны прошлые традиции, и в воздухе пахло громким скандалом. Виктор не мог этого допустить. И осада девочки продолжилась. Вету сумели уговорить под предлогом, что ребёнок должен родиться в браке. 
    Свадьбу сыграли тихо и незаметно, отцу  не хотелось платить деньги за ошибки сына. Уж больно много их было. У Алекса были проблемы с поведением: то с друзьями  разденут на улице кого-нибудь, то машину угонят. Словом, теперь Алекс стал женатым человеком. В принципе, в душе Виктор надеялся, а вдруг этой девочке удастся то, чего не смогли добиться родители. Может, она сумеет исправить его сына? Надежда слабая, но она была.

    Сразу же после свадьбы Лера, жена Виктора, начала травить Вету. Не нравилась ей эта девочка. Уж больно напоминала об их собственном  «пролетарском» происхождении. Детей посадили на голодный паёк. Алекс, так вычурно звала Лера  сына  Сашку, работать не любил, не хотел, и не собирался. Ему гораздо больше нравилось тусить с друзьями по вечеринкам, где он до одури обкуривался. Да, сын у него – неудачник. А ещё растет дочь. Вот кого любил Виктор. Лера родила Олесю, когда ей было уже под сорок, пытаясь удержать разваливающуюся семью. Девочка сцементировала  их отношения, теперь Виктор не бежал из дома от нелюбимой жены и сына-двоечника. Виктор не отходил от дочери, она не раздражала, как сын, а радовала, радовала, радовала.
    Жизнь Виктора приобрела новый смысл. И тут совершенно некстати была беременность снохи. Лера тихо капала ей на мозги: «Ещё посмотрим, родишь ли ты». А что смотреть, если живот уже на носу и роды скоро. Ветка хоть и рыдала, и мучилась токсикозом, и была почти всю беременность голодной, но никому ни слова не сказала. И вскоре родила девочку.

    Внучка получилась копией сына – чернявая, глаза огромные, брови вразлёт. Ангелина. «Вот я и дед. А оно мне надо?».
    Молодых поселили в заводском общежитии. Страна развалилась, и, чтобы не пропали деньги, Виктор успел по случаю купить двухкомнатную квартиру в новом доме, правда, на окраине города. Завод ещё процветал, Виктор был хорошим хозяйственником. Портила настроение только неудачная женитьба сына. Дурной тон, чтобы у зама сноха была из простой семьи. Надо было решать  эту проблему.
 
    Поговорив с Лерой, решил готовить к разводу сына. Виктор  –  человек обстоятельный, ко всему подходил обдуманно. Для начала он, по-тихому, выписал Ветку из общежития. Стал проводить беседы на тему: «Какой плохой мой сын». Он-де, ветреный, ненадёжный.
 «Тебе, наверное, надо искать другого парня». Ветка купилась, она убеждала свёкра, что у Саши есть все перспективы исправиться, что он любит их дочь, и что она  Сашу не предаст. Ой, ну откуда ей было знать, что нежелание Александра  работать поддерживалось отцовским  молчаливым согласием! Ему-то  деньги отец давал, за разгильдяйство не ругал. Ведь это тоже была часть их плана.

    Постепенно у Алекса и Веты отношения начали портиться. Вета попросила помощи у Виктора и Леры.
   – Лера Витольдовна! Виктор Александрович! Пожалуйста, помогите повлиять на Сашу. Он меня совсем не слушает, не работает, деньги из дома пропадают, –  Вета плакала. Она была из породы «жён декабристов», боролась до последнего.
  –  Не ври, Вета! –  Лера говорила жёстко. – Это ведь ты испортила мальчика, с тобой он бросил техникум и стал курить анашу.
Виктор отвернулся, потому что это была откровенная ложь, Ветка здесь не причём, но эта  жестокость была необходима. Вета рыдала.
    Наконец, Виктору всё это надоело. «Пора кончать!»  –  решил он и сказал сыну, чтобы готовились к переезду в новую квартиру. Это был следующий этап  тайных военных действий  родителей. Зато Сашка был счастлив.
  –  Ветка, родоки дарят хату! – он молодым  бабуином  прыгал вокруг жены. У Веты похолодело в душе.
  –  Саша, я хочу остаться здесь,  в  общежитии, –  она старалась не смотреть мужу в глаза.
  –  Это исключено, готовимся к переезду!  Ур-ра!  – он прыгал по комнате и визжал.
  –  Я не поеду, я останусь здесь, –  Вета была непреклонна. – Я приватизирую эту комнату.

    …«Держи карман шире», –  вскипел Виктор, узнав о Веткином отказе переезжать. «Ты и твоя дочь не получите даже государственной общаги. Чёрта лысого ты у меня получишь!». Виктор задыхался от злости на Ветку, на Леру, да и на себя. Вета оказалась не из тех, кто наступает на горло. Они с Лерой ошиблись, можно было обойтись и без свадьбы. Виктор зря тогда испугался, и из-за этого он ещё больше ненавидел и  себя, и  жену,  и Ветку, и Ангелину.
    Саша оставался в неведении, родители не торопились его посвящать в свои планы. По-своему, он любил жену и дочь, и мог не подчиниться. Но  отец приказал сыну перевезти семью, якобы, комнату уже отдают другим, и её надо срочно освободить. Саша на отказ жены отреагировал своеобразно – он три дня просидел у входной двери с топором, не выпуская Вету с ребёнком на улицу. На четвертые сутки Вета смирилась. Стали складывать вещи.
  –  Алекс, ключи пока в единственном экземпляре! – весело сказал Виктор, встречая их на пороге новой квартиры. Вскоре он уехал.
   –  Ветка, ты рада? Родоки – супер! –  Сашка был счастлив, ни у кого из его друзей не было квартиры.
   – Не пройдёт и месяца, как мы с тобой разойдёмся,  –  медленно произнесла Вета. Она была бледная, подавленная.
  –  Ты с ума сошла! С чего вдруг? – удивился Саша.
  –  Твои родители хотят нашего развода, поэтому нас срочно вывезли из общежития, – бесцветный  голос Веты звучал тихо.
   – Ты ошибаешься, – Сашка не хотел верить жене…

   – Папа, ты с ума сошёл! – Сашка плакал, растирая слезы по лицу. –  Я люблю их, я не могу их предать! Это  бред  какой-то!
  –  Алекс, это необходимо,  –  мягко уговаривала сына Лера.
  –  Я  –  не Алекс, я  – Саша, когда ты перестанешь меня называть этой собачьей  кличкой!  – Саша срывался на крик. В соседней комнате тихо плакала  маленькая  Олеся. Она не понимала, что происходит  между  родителями  и  старшим  братом. Ну, зачем надо выгонять Вету и Ангелину? Ведь она их так любит!
  –  Не хочешь – заставлю! –  Виктор побагровел. – Дурак, у тебя будет хата, я куплю тебе машину, сделаем ремонт, обставим твою квартиру. Мало, так я на тебя открою фирму. Бабки будут капать сами. А не согласишься – пеняй на себя! – отец вышел из комнаты. В глубине души Виктор понимал, что даже за такие деньги предавать тяжело, особенно в первый раз. Он-то  помнил своё первое предательство, как бросил свою первую любовь. Но сын должен сделать этот шаг, должен. Престиж семьи важнее.

    Через три недели подвернулся удобный случай. Вета с дочкой уехала к родителям. Саша заехал к ней за ключами и собрался уже уходить, когда Вета задала «удобный» вопрос.
  –  Ты за нами заедешь? –  она поднялась  на  цыпочки,  чтобы поцеловать мужа.
  –  Н-н-нет…– медленно ответил Саша. Сердце его колотилось так, что готово было лопнуть от волнения.
  –  Почему? – удивилась Вета.
  –  Просто.
  –  Что «просто»? – похолодела Вета.
  –  Всё…– Саша медленно отступил назад, к двери.
  –  Что «всё»? –  она боялась поверить в предательство.
  –  Всё! – решился Саша. – Всё кончено. Я за тобой не приеду. Мне надоела ответственность. Мне надоели ты и твоя дочь. Я хочу свободу. Иди ты на  …– и он побежал вниз по лестнице.
    У Веты подогнулись ноги, она сползла по  стене  на пол. Слёзы лились из немигающих глаз. И только в голове что-то бешено пульсировало,  било  молоточками, гудело  колоколом. Она не знала, сколько времени  просидела на холодном полу в подъезде.

    Вечером она позвонила Виктору и рассказала о том, что произошло. Ему было гадко, мерзко, но он старался не жалеть Вету. Трубку перехватила Лера, ей было гораздо проще жёстко продолжить неприятный разговор со снохой. Лера кричала, оскорбляя девушку и обвиняя в том, чего не было на самом деле.
  –  Но ведь это неправда! – плакала Вета. – Я люблю Сашу, и он любит нас. Он только стал работать, всё стало налаживаться. Зачем вы это делаете?
   Лере надоело орать, и она зашипела в трубку:
  –  Будешь вонять, сучка, я у тебя отниму ребёнка. Я куплю свидетелей, и они подтвердят в суде то, что мне нужно. Исчезни, тварь, мой сын наконец-то освободился от тебя! –  и бросила трубку.
     Несколько  месяцев  Лера  продолжала  звонить  Вете.  Свекровь  кричала,  унижала,  угрожала.
    После такого массированного воздействия, на суде Вета молча подписала все документы: и согласие на развод, и отказ от имущественных претензий. Отказалась она и от алиментов, попросила только, чтобы дочь оставили с ней.
  –  Дура  эта  Вета, ну кому нужен её ребёнок? – Лера после суда накрыла праздничный стол. Виктор ей  ничего  не  ответил,  он  в тот день напился… 

    …Вечер воспоминаний затягивался, но спать не хотелось. Виктор пошёл освободить пепельницу от окурков. На кухне он открыл холодильник, там была колбасная нарезка и лимон. Мужчина, не торопясь, нарезал лимон, взял блюдце с колбасой, пепельницу, и вернулся в зал. Сериал давно закончился, показывали выпуск новостей. Поставив всё на стол, он снова сел в кресло. В комнате было накурено, а в душе пусто. Он устал, устал от бесконечных проблем,  сердце  в  его  широкой  груди  иногда  билось  неровно и шумно. После того развода в их семье никак не налаживался ровный ритм. Всё время что-то происходило…

    …После развода Сашка пустился во все тяжкие, он не просыхал. Ясности в его голове не было и раньше, но теперь всё стало только хуже. Он то исчезал, то плакал пьяными слезами. С Лерой скандалы становились всё чаще и чаще. Виктор задавал себе вопрос, надо ли было так жестоко позорить Ветку? Ведь  девушка  была согласно на тихий развод. Но Лера хотела эмоций! После развода Ветка сказала только одну фразу:
  –  Грех на душу берёте, а ведь у вас самих дочь растет.  Бог вам судья…

    …В пьяном угаре Сашкиного развода и  произошло то, чего Виктор когда-то испугался. Сашка переспал с дочерью заводчанки. Была у них на заводе разбитная  бабёшка, которую очень любили под бутылочку мужики. И вот с её дочкой сын и переспал. Когда живот  у
девушки стал заметен, мамаша приволокла дочь в кабинет Виктора. Она орала, как резаная, что «сын начальника опозорил её дочь и теперь обязан жениться!». Виктор кусал губы до крови, потому что теперь действительно был скандал. Мамаша привезла дочь и  оставила в подъезде возле их двери, сказав, что если они не возьмут новую сноху в дом, то все соседи узнают, что произошло.
  –  Накаркал,  сам  накаркал! –  Виктор  онемел  от  происходящего.

    И вот теперь то, чего боялись получить от Веты, они получили от Регины. Мать  у неё, горластая и хамоватая женщина, раскрутила  Виктора на свадьбу. Более того, она заставила прописать Регину в квартире, из которой меньше года назад с  позором  выперли Вету.
  –  Вот тебе,  Витька, и Юрьев день! Вот теперь я облажался по полной… – Виктор после этой свадьбы долго чувствовал себя очень плохо.

    Ветку и Ангелину он уже давно не видел, они о себе не напоминали. Зато Лера теперь  стала получать удовольствие, рассказывая всем друзьям и знакомым о благородстве сына. Что он «этой твари» добровольно выплачивает «такие алименты!», что бывшая жена и её дочь и сыты, и обуты, и одеты.
    Виктор всё реже разговаривал с Лерой, они отдалялись друг от друга. Об этих разговорах он знал от знакомых, которые встречали иногда бывшую сноху. И они хвалили Сашу за его доброе сердце! Ведь молодая женщина и вправду выглядит хорошо. Она сильно похудела, выглядит как девочка. Виктор, конечно, понимал, что выглядит так Ветка «благодаря» его действиям, что похудела она от слёз, тоски и обиды. Но спорить с людьми Виктор не хотел. Его самого «съедали» второй брак сына и свой собственный. Теперь всё было гораздо круче, чем в первый раз.

    Виктор, как обещал, открыл на имя сына фирму, оформил его директором. Деньги тот стал получать, другим и не снились такие суммы. Но работать сын не хотел. На любые претензии отца он теперь отвечал однозначно:
  –  Ты хотел, чтобы я их выгнал? Я выгнал. Ты хотел подарить мне фирму, вот сам и работай. Ты же обещал, что деньги будут капать сами? Работай, папа, работай. Я свою работу уже сделал, теперь твоя очередь.
    Виктор стал тихо ненавидеть сына. Не этого он ждал от сына. Да если честно, то и сына,  он не хотел. Ведь на Лере он женился  «по залёту». Была у Виктора девушка, любимая, единственная. Но как-то  на вечеринке он пересёкся с красавицей Лерой, да так близко, что та забеременела. Виктор бегал от неё, отнекивался;  девушка от обиды ушла. Лерка родила Сашу. И однажды мама заставила Виктора жениться на Лере, тем более что у них уже был сын. Как же он ненавидел себя за ту вечеринку. Как не хотел жениться, как сопротивлялся, ругаясь с мамой.
  –  Не знаешь ты, сынок, каково женщине одной растить ребёнка. Когда твой отец загулял и ушёл к другой женщине, для меня жизнь закончилась. А надо было жить, чтобы тебя поднять, – мама впервые рассказывала, как тяжело ей пришлось. – И везде я одна, и заработать, и купить, и притащить. А  времена  были  нелёгкие,  сам  знаешь. Это очень тяжело – и предательство пережить, и ребёнка вырастить. Так что, сам наделал делов, сам и исправляй.

    Со временем Виктор смирился, они с Лерой привыкли друг к другу, мама всегда помогала, поддерживая семейный дух. Вот только полюбить Сашу он не смог. Ребёнок был ему чужим, и вырос в чужого парня.
    А из Леры, кстати, вышла неплохая жена. Красивая, хозяйственная, чистоплотная.
И шьёт, и вяжет, и печёт, и готовит. Сам себе бы завидовал, если бы не её характер. Виктор постепенно научился мириться с её характером, и даже стал позволять проявлять его. Особенно, когда это было удобно ему, Виктору. Да, он стал прикрываться женой.

    Регина тем временем родила мальчишку, по семейной традиции, назвали ребёнка в честь деда Виктором. У них в семье давно гуляли два имени – Виктор и Александр. А вот
внешность малыша у всех вызвала большие сомнения. Что-то он ни на кого не похож. Ангелина получилась копией Сашки, а этот, Витюша, нет. Очень странно.
    Но душу грело, что внука назвали в его честь! Уже не пугало слово – дед,  даже гордость какая-то появилась. Дед! С ребёнком было интересно. Сын – взрослый, дочь почти выросла. А он, оказывается, соскучился по маленьким детям. И если сына в этом возрасте он не любил, то внук дарил деду незабываемые эмоции.
    Глядя на Витюшу, вспоминалась Ангелина. Он видел иногда Вету с девочкой на улице, но никогда не подходил к ним. А ведь девочка как две капли воды похожа на сына. У Виктора сжало сердце, и он позвонил Вете, попросил разрешения увидеть внучку. Вета разговаривала  с  бывшим  свёкром  очень  сдержанно,  но  увидеть  девочку  разрешила.

    Деду очень понравилась эта озорная девочка, которая совершенно спокойно отреагировала на известие о том, что у неё есть ещё один дедушка. Ангелина стала бывать в его доме. Однажды, не выдержав, Виктор попросил прощения у бывшей снохи, и даже Лера нашла в себе силы признаться, что была не права. Всё было очень просто, у неё теперь был новый враг – Регина. Старый враг стал неактуален. Вот так!
    Через несколько лет Сашка, устав гулять, ушёл от Регины к другой женщине. Она была  на  несколько  лет  старше  Александра, и двое детей от первого брака. Вдова, получившая очень приличное наследство после смерти мужа. Какое-то время Саша жил на две семьи – ещё с Региной и уже с Элей. Эля решила родить совместного ребёнка. Из Александра получился отменный производитель детей. Из-за его красоты женщины были готовы рожать и рожать.
    Сначала родила Эля, сына Саньку, а через пару месяцев родила Регина. У неё появилась девочка. Виктор уже устал считать бесконечно рождающихся внуков.

    Санька родился в Москве, куда Эля увезла своих детей и Сашу. На деньги покойного мужа она купила квартиру, в которой тут же сделала ремонт. Теперь Саша никак не зависел от родителей. Он стал мужем своей жены, т.е – альфонсом.
    Ссориться Лере и Виктору  стало не с кем. Тем временем подросла дочь Олеся и решила поступать в театральный. Виктор вложил в дочь всё, что только мог – время,  деньги, любовь. У девочки были хорошие способности, которые подпитывались мощными денежными вливаниями. Она поступила в институт и успешно проходила обучение.
   Уже во время учёбы Олесю стали приглашать на съёмки, она становилась известной. На какое-то время в семье всё устаканилось. Дочь успешно учится, сын в Москве, Регина с детьми и  мамой уехала в другой город. Вета и Ангелина тоже не попадали в поле зрения. Время шло...

    Окончив институт, Олеся уехала  в Москву сниматься в сериале. Жизнь налаживалась. Виктор  и  Лера  уехали  к  дочери и  жили  все  вместе.  И  вдруг выяснилось, что старенькая мама Виктора  в тяжелом состоянии. Но  все уже жили в Москве, и выехать к пожилой женщине кто не смог, а кто не захотел. Но надо было принимать какие-то меры. Виктор взял трубку и набрал номер.
  –  Алло! Вета…

    «…Что вы знаете о боли?! Вас предавал любимый человек? Вас выбрасывали на улицу с грудным ребёнком? Вас унижали оскорблениями или вас  обвиняли в том, чего вы никогда не делали? И вы мне сейчас говорите, что вам больно… Вы – мне…». Голос Веты был в его голове. Виктор понимал, что он спит, и в то же время он снова видел то, что было накануне.
    Виктор приехал домой спустя  несколько месяцев после похорон своей мамы. Ветка была  со старушкой последние дни, мыла, таскала, кормила с ложечки. Она же организовала похороны, провела и поминки на девять и сорок дней. В день своего возвращения, Виктор позвонил ей и попросил съездить с ним на кладбище. Вета поехала, взяв Ангелину. Виктор был расстроен, он грустно стоял возле могилы матери. Бывшая сноха и внучка тактично стояли поодаль, не мешая ему насладиться своим горем.

    Закуривая сигарету, он, сумбурно благодаря Вету, стал рассказывать о том, как ему больно.
   – Да, я понимаю вас, –  затягиваясь  сигаретой, ответила Вета. –  Мне всё это знакомо. Боль потери, боль утраты…
   – Но мне это не знакомо,  –  сорвался Виктор. – Я мать потерял, понимаешь?
  –  Понимаю, я тоже потеряла маму, она умерла на моих руках.
   – Мне сейчас больно, гораздо больнее, чем тебе. Я-то не видел её, я даже не смог попрощаться,  –  Виктор не скрывал своей злости, давясь сигаретным дымом.
  –  Вам больнее?.. –  Вета смотрела ему в глаза. –  Да что вы знаете о боли? Вас предавал любимый человек? Вас выбрасывали на улицу с грудным ребёнком? Вас унижали оскорблениями или вас  обвиняли в том, чего вы никогда не делали? И вы мне сейчас говорите, что вам больно… Вы – мне…–  её голос звенел над могилами немых свидетелей. – Вы предали меня! Вы предали свою внучку! Вы заставили стать предателем собственного сына, купили его душу и тело! А в довершении всего, вы предали свою родную мать! Почему никто из вас не приехал ухаживать за ней. Вы обо мне вспомнили. Чтобы я всю работу сделала за вас, –  Ветку прорвало. Всё, что накопилось за семнадцать лет, хлынуло лавиной.
  –  Не дай вам Бог узнать, что пережила я, когда вы меня выбросили из жизни, отняв у меня мужа, а у вашей внучки отца. Когда вы меня шантажировали, чтобы я ничего не попросила. Как вы придумывали, что Сашка давал на ребёнка деньги  и  содержал нас. Когда в доме вашей матери всем соседям рассказывали, что я – шлюха и алкоголичка. А почему вы не рассказали им, что ваш сын – альфонс и наркоман. Что вы –  вор и аферист, а ваша жена – шантажистка. Не смейте мне говорить о боли!  Не смейте мне вообще ничего говорить, – Виктор был поражён внутренней силой молодой женщины. – Устроить Ангелину к хорошим педагогам вам было сложно, а бросить родную  мать вы смогли. Забудьте о нас!
    Когда Виктор рассказал Лере по телефону всё, что сказала Ветка, Лера вскипела:
  –  Это ж надо, тихоня, разговорилась! Пусть спасибо скажет, что ей доверили такое дело. Да она полы мыть в нашем доме недостойна…

    Уже потом, вечером, вспоминая этот разговор с бывшей снохой, Виктор искал себе оправдания. «По большому счёту, конечно, я её использовал. Ну а кто бы это делал? У Олеси съёмки, Сашка отказался, Эля тоже. Лера возмущалась, что  здоровье не позволяет ей ухаживать за кем-либо. Больше некого было просить, кроме Ветки. Конечно, можно было нанять сиделку, но кто знал, сколько ещё протянет старуха. Это ж, в какую сумму можно было влететь, а Ветка всё сделала бесплатно»…

    …Водка кончилась, а воспоминаниям не было конца. Виктор потянулся в кресле, зевнул и поднялся. Хорошо  дома!  Лера  в  Москве,  он  сейчас  один  здесь.  Тишина,  никто  не  треплет  нервы,  не  выносит  ему  мозг. Открыв окно, Виктор достал из бара коньяк. Старый, советский, с неприличной выдержкой. Налил в рюмку и зажал её в руке. С бутылкой и рюмкой он вернулся в кресло. Коньяк издавал восхитительный аромат. Виктор долго дышал этим ароматом, потом сделал маленький глоток. Комната поплыла…

    …Да, перед мамой было неудобно. Но он поставил ей памятник из светло-серого мрамора. На портрете она была молодая и красивая. И надпись: «Помним, любим, скорбим». Что-то вроде компромисса с совестью. Правда, дома в тот день он напился, даже плакал. Говорил со всеми, и с женой, и с сыном, и с Веткой.
   Виктор задремал. Сигарета тихо тлела в пепельнице, коньяк грелся в рюмке, а ему снился сон…

    …Он  маленький, лет шести. Стрижка под полубокс, в коротких штанишках и коричневых ботинках он бежит по зелёному лугу. Трава густая, высокая. В ней и васильки, и ромашки, и колокольчики. Звонко стрекочут кузнечики. Над луговыми цветами порхают бабочки. А он бежит и кричит: «Ма-ма! Ма-ма-а!». А навстречу ему бежит мама, молодая, красивая. Она раскинула руки, чтобы поймать его. Лицо у неё счастливое, она улыбается и зовёт: « Витюша! Сынок! Я тебя жду! Витюша! Я умираю!».
Виктор вздрогнул и открыл глаза. Сердце испуганно колотилось в его немолодой груди. Господи, приснится же! Хмель выветрился из его головы. С улицы, сквозь листву деревьев, пробивался свет фонарей. Ему вдруг стало страшно. Тишина, телевизор беззвучно показывал какой-то сюжет. Виктор выключил телевизор. Часы тикали как-то строго, словно считали, сколько ему осталось.
   Помотав головой, он встал и походил по комнате. Закрыл окно и поставил бутылку коньяка в бар. Ветка опять стала раздражать его. «Надо посоветоваться с Лерой, она мастер выдумывать небылицы. Я испорчу ей жизнь. Ишь, ты, самолюбие в ней проснулось, обиды высказала. О моих грехах решила напомнить. Ну, ничего, я что-нибудь придумаю».
   Чертыхнувшись, Виктор лёг на диван. И снова он видел луг, и снова он звал маму. «Ма-ма-а!». И вдруг он увидел умирающую старуху. Она совсем не была похожа на его маму. Старуха тянула к нему высохшие, в пигментных пятнах, руки и хрипела: « Витенька! Витюша! Сынок, где ты?  Я тебя жду, почему ты так долго? Ты опять меня бросил?!».
   Виктора затрясло, и он открыл глаза. Тело было мокрым от холодного, липкого пота. Сердце стучало быстро-быстро. «Надо меньше пить», мелькнула в голове здравая мысль.
 
    За окном светало. Минут через десять сердце успокоилось, дыхание восстановилось.  Виктор встал и пошёл в ванную. Он долго стоял под душем, смывая с  высокого,  когда-то  очень  полного  тела,  остатки тяжёлой ночи. От прохладной воды в голове прояснилось, настроение улучшилось. Словно и не было этих страшных снов и ночных воспоминаний.
    Виктор поставил чайник на огонь, достал из шкафа чашку и банку кофе. На столе со вчерашнего дня лежала серебряная  чайная ложечка. Этой ложкой Виктор положил кофе в чашку. Чайник закипел, и мужчина, налив кипятка, добавил в кофе две ложки сахара.
   Помешивая ложечкой в чашке, он подошёл к окну. Поставив чашку на подоконник, он открыл запылённое  окно. В лоджию ворвался прохладный свежий воздух. После прокуренной комнаты Виктору дышалось легко и свободно. Он вернулся в зал, и, отодвинув пропахший дымом тюль, открыл окно. По квартире пронёсся сквозняк, выметая ночные запахи сигарет и коньяка. Наступило утро. Ещё одно утро Виктора Александровича.

    Выпив кофе, Виктор вымыл чашку и стал одеваться. У него назначена важная встреча, и опаздывать на неё было нельзя. После выпитого накануне, садиться за руль было неразумно, и мужчина вызвал такси. Вскоре под окном просигналила приехавшая за ним машина. Таксист быстро доставил пассажира к офису фирмы.
    Выходя из машины, у Виктора вдруг закружилась голова. В глазах резко потемнело, и ему послышался шёпот: «Витенька…». Тряхнув головой, он захлопнул дверь такси. Машина отъехала. Виктору осталось перейти через дорогу, и он будет возле офиса.
    Сделав первый шаг к «зебре», он снова услышал какие-то шорохи. Оглянулся – никого. Повернулся к дороге, и увидел посередине проезжей части прозрачно-серый силуэт пожилой женщины. Женщина протянула к нему руки и позвала: «Витюша…». Голос звучал у Виктора в голове всё громче и громче, заполняя собой всё пространство и разрывая его на части. Голос бил по вискам молотками, он звенел и звенел, и ничто не могло его остановить. Виктор узнал женщину, он прошептал: «Мама? Мама?! Мама…» и шагнул на дорогу.

    В ту же секунду всё было кончено. Время остановилось, только эхо визга тормозов огромного КамАЗа. Тело мужчины отбросило на середину дороги. Послышались крики, быстро стала собираться толпа. Люди притихли и стояли как загипнотизированные, глядя, как над неподвижным телом склонилась прозрачная тень женщины. Она погладила мёртвого мужчину по голове, и толпа услышала тихий голос, больше похожий на стон: «Витенька…».
   Одна из женщин в толпе ойкнула и потеряла сознание. Её подхватили и уложили на асфальт, не отрывая глаз от происходящего на дороге. Женский силуэт тихо растаял.
Люди не шевелились, они оцепенели от ужаса, который ледяной волной окатил всех, кто стоял у «зебры». И только маленький хромой старик, вышедший  на  шум  из  мастерской  с  надписью  «Ремонт  часов»,  поглаживая дёргающуюся от нервного тика щёку, тихо пробормотал:
  –  Мда.…У старых грехов – длинные тени…–  он вздохнул, пошамкал беззубым ртом и медленно захромал по тротуару. Толпа молча стала расходиться…