Дымкино счастье

Ждет от них она пищи иль милости, взглядом умным подачку прося…


Первым ощущением  Дымки, когда она появилась на свет,  было незнакомое чувство  холода, который окружал со всех сторон ее маленькое тельце, еще несколько минут назад уютно лежащее в теплой материнской утробе. Вздрагивая всем своим взъерошенным и мокрым существом, она начала вертеть слепой мордашкой из стороны в сторону, инстинктивно отыскивая мать. Нашла, прижалась к теплому животу и затаилась, прислушиваясь к окружающему миру…

 «Опять  эта бездомная ощенилась,- услышала она визгливый женский голос,- сколько можно говорить управдому, чтобы он прогнал, наконец, эту вонючую тварь, устроил в нашем подъезде собачью богадельню, тоже мне, любитель животных! Завел бы в своей квартире приличную собаку, раз он так их любит»!

«Мама, ну ты посмотри, какие хорошенькие щенки у нее родились, и на этот раз совсем немного, всего трое»,- восторженно пропищал детский голосок. «Давай возьмем себе вот этого, дымчатого». Чьи-то маленькие руки подхватили Дымку и подняли вверх.  «Положи сейчас же эту гадость на место, - еще громче взвизгнул женский голос, - не хватало тебе еще подхватить какую-нибудь заразу! Нам собаки не нужны, мы лучше рыбок заведем, от них ни шума, ни грязи, одна красота». Дымку бережно положили на место, и тот же детский голосок шепнул ей: «Пока, Дымка, я к тебе все равно приду, я тебя уже полюбил…»

Так Дымка стала Дымкой, и с этого момента  началась ее  сознательная  жизнь.
Ей захотелось есть, она прижалась к мамкиному животу, и, нащупав теплый сосок, впервые в жизни утолила голод. Она еще не знала, как непросто ей будет потом находить себе пищу и теплый угол, скрывающий от снега и ветра - сегодня весь ее мирок был сосредоточен  вокруг пахнущей чудесным молоком  теплой мамы и копошащихся рядом двух ее братьев. Она удобно расположилась рядом с ними и сладко уснула.

Смутные детские воспоминания Дымки нельзя было назвать ни очень хорошими, ни очень плохими, первые месяцы ее жизни были беззаботными, как у любого ребенка, еще не понявшего  сущность жизни. Она засыпала и просыпалась вместе со своими братьями, играла с ними и вдоволь ела материнского  молока. Их небольшая семья жила в подъезде одного из многоэтажных городских домов, управдом действительно был добрым человеком и позволял им там обитать.  Обладательницей визгливого голоса оказалась неприятная особа из квартиры на первом этаже, а детский голосок принадлежал ее семилетнему сынишке Алеше.  Он иногда, втайне от матери, приходил в их собачий уголок поиграть с Дымкой, так уж она ему понравилась. Что было за пределами подъезда, Дымка не знала, она лишь видела краешек голубого неба в открывающуюся время от времени дверь. А вот что такое люди, ей уже было хорошо известно. Она различала их по запаху и делила на «утренних», «дневных» и «вечерних». «Утренние» люди почти всегда пахли хорошо, сладкими духами или терпким одеколоном, только некоторые из них несли с собой по утрам неприятный запах винного перегара. Весь «утренний» народ торопился, стуча тонкими каблучками или основательно топая тяжелыми мужскими ботинками. «Куда это они так бегут?»,- думала Дымка, лежа в своем уютном уголке. «Почему им не сидится на одном месте, как мне, ведь это же хорошо?». «Дневными» людьми Дымка обозначила неторопливых, пахнущих чистотой бабулек с авоськами и детей с ранцами за спиной. Эта категория людей была самой спокойной и безопасной для нее - бабульки лишь иногда беззлобно ворчали на тему «развели здесь собак», а школьники ласково трепали ее за ушами.  Намного опаснее были люди «вечерние» - мужчины с резким  удушающим запахом алкоголя и табака и  громко и неприятно выражающаяся молодежь, стайками скапливающаяся в подъезде и оставляющая после себя много противно пахнущего мусора.
Дымка привыкла к своему образу жизни, к людям из этой жизни и была очень внимательной и осторожной - позволяла себя гладить добрым и пряталась от тех, кого считала плохими.

Шли дни, недели, щенки подрастали и с каждым днем становились самостоятельнее и взрослее.  Мама приносила им еду с улицы, вкусную и не очень, они довольствовались этим, и были счастливы. Счастье закончилось в один из прохладных сентябрьских дней, когда их мать вечером не вернулась к ним. Она не пришла и на следующий день, появившееся еще вчера чувство голода становилось все сильнее, и щенки решили отправиться на поиски пищи. Проскользнув в открывшуюся дверь, они оказались на улице.

Неизвестный им ранее мир, куда так торопились люди, оказался не таким уж и привлекательным для собак.  Осеннее хмурое небо, шум машин и голоса людей – все это испугало щенков.  Стараясь быть незаметными для окружающих и принюхиваясь к непонятным предметам на холодной земле, от которой стыли нежные лапки, они пытались найти себе еду.  Чуткие носы привели их к мусорным бакам во дворе дома.

«Фу, какая гадость,-  думала Дымка, роясь лапами в грязных пакетах с остатками пищи, - здесь же нечего съесть». 
Но им все-таки удалось найти куски подсохшего хлеба и роскошную кость с остатками мяса. Они с жадностью съели все до последней крошки и, прижавшись друг к другу, уснули  возле бака, подставив свои маленькие тельца под лучи выглянувшего солнца.

Проснулась Дымка от звонких детских голосов. «Какие красивые щеночки, -  услышала она от девочки с длинными косичками,-  я хочу с ними поиграть». Цепкие руки взяли Дымку и подняли наверх. «Ее зовут Дымка, она из нашего подъезда, - со знанием дела сообщил девочке знакомый уже Дымке мальчик Алеша. «Они, наверное, потерялись, решили поиграть на улице, и выбежали из подъезда».  «Я хочу такую собачку, - настойчиво продолжала девочка с косичками, - я возьму ее к себе домой, мне мама разрешит!». Девочка прижала Дымку покрепче к себе и побежала в дом напротив того дома, где жила Дымка с братьями.

Открылась входная дверь, и Дымка увидела уютное человеческое жилище с непонятными для нее предметами, стоящими вдоль стен. «Интересно, зачем им столько всего в доме?» - подумала  она, принюхиваясь к этим предметам  на кухне, где пахло вкусной  едой. Настя, так звали девочку с косичками, налила Дымке молока, и пока та ела, гладила полюбившуюся ей собаку  по взъерошенной спинке.

Весь остаток дня сытая и веселая Дымка, забыв про все несчастья, играла со своей маленькой хозяйкой. Они разбросали игрушки, облазили все уголки большой квартиры, и вечером, уставшие, уснули вместе на детской кроватке.

 «Настя, просыпайся, - этот строгий женский голос разбудил Дымку. Серые усталые глаза, пушистые волосы до плеч, красивый костюм в клетку – это была Настина мама. Дымка это сразу поняла, потому что они с дочкой были похожи. «Настя, откуда эта собака, почему она лежит на твоей кровати, и что мы с ней будем делать? - задала мама своей маленькой дочке эти вопросы. «Это же Дымка, она из соседнего дома, мне Алеша про нее рассказал. У Дымки мама потерялась, и ей теперь некуда пойти, ее никто не ждет, никто не накормит и не пожалеет. Пожалуйста, мама, давай возьмем ее к себе жить! – искренне, с мольбой в голосе попросила Настя у мамы. «Ну, хорошо, - немного подумав, ответила ей мама,- возьмем, но с одним условием: она поживет у нас немного, до весны, а потом мы ее отвезем к бабушке в деревню, - ей там, на природе, будет лучше. Будешь приезжать к ней в гости по выходным». «Спасибо, мамочка, я так тебя люблю, ты самая-самая добрая мама на свете!» - с восторгом воскликнула Настя.

Дымке повезло, ее не выбросили на улицу, не отдали в собачий приют, а позволили пожить в тепле и уюте городской квартиры. Дымка и Настя подружились. Пока Настя была в школе, Дымка без нее скучала: лежала в своем уголке на кухне и ждала своего верного друга. Собака прислушивалась к каждому шагу на лестничной клетке, к шуму старенького лифта, к звонким детским голосам из приоткрытой форточки – не ее ли Настя идет домой? Услышав привычный звук открывающейся двери, она, звонко лая, бросалась к девочке, облизывала ей руки, уносила в детскую комнату ее портфель и следовала за каждым ее шагом. Когда Настя учила уроки, Дымка лежала рядом, наблюдая за плавными движениями ручки над Настиными тетрадками, и снова терпеливо ждала тех нескольких часов, когда Настя уделяла ей время. Они немного играли дома, затем выходили на улицу гулять, где подросшая Дымка бегала за мячом, проваливаясь в рыхлый ранний снег, или с грозным лаем носилась за дразнившими ее озорными мальчишками.

Закончилась зима и юная весна вступила в свои права. Ставший родным для Дымки двор из снежно-белого вначале превратился в асфальтово-серый, а затем стал по-весеннему радостно-зеленым, похожим на яркий ковер с затейливыми травянистыми узорами. Но вместе с этой весной к Дымке и ее любимой хозяйке Насте пришла грусть расставания – мама Насти, как и обещала, отвезла собаку в деревню. Прощаясь с Дымкой, Настя плакала, крепко прижимая ее к себе, и, целуя мокрый собачий нос, говорила, что будет очень часто к ней приезжать. «Ты меня жди, Дымка, я обязательно приеду!», - шептала она ей.  Дымка облизывала ей лицо, заглядывала в детские глаза и по-своему, по-собачьи, прощалась с девочкой, тихонько скуля и подвывая ей в ответ.

В деревне Дымке достались тесная конура, жесткая подстилка и строгая хозяйка баба Валя. По Дымкиному мнению, она была неплохим человеком, вроде тех «дневных» бабулек из подъезда, но Дымку она не любила. Дымка это точно знала.  «Привезли тут тебя на мою голову, - ворчала баба Валя, наливая в Дымкину миску суп,- корми тут тебя, на цепь не сади, метлой не трогай! Что это такое? У всех людей в деревне нормальные собаки дома охраняют, а ты на моей шее сидишь, никакой от тебя пользы!».

Каждый день Дымка ждала Настю, прислушиваясь к любому шуму на деревенской улице. Девочка не приезжала. Дымка загрустила, ей ничего не хотелось, ни есть, ни спать, целыми днями она лежала в своей конуре, глядя на окружающий ее новый мир тоскливыми глазами. В один из таких серых дней Дымка убежала из дома бабы Вали, она надеялась, что найдет Настю, вспомнит, определит каким-то своим особенным, собачьим чутьем путь к ее дому… Она долго бежала по пыльной дороге за деревней, бежала изо всех сил, немного отдыхала, пила из луж дождевую воду, и снова бежала туда, где, как ей казалось, жила девочка Настя…

…Обессиленную, исхудавшую и еле дышащую Дымку подобрал у городских окраин неопрятный, «по-вечернему» пахнущий человек. Он принес собаку к себе домой, налил ей воды, а потом какой-то похлебки, которую, впрочем, ел и сам.  «Будешь жить со мной, - решил за ожившую Дымку человек,- мне собака нужна, вдруг у меня кто-то захочет что-то украсть. Да и мне не скучно будет». Впрочем, красть у Владимира Ивановича, или, как его называли «вечерние» подвыпившие друзья, у Иваныча, было нечего. Комната в общежитии на краю города со шкафом, кухонным столом и парой табуреток – вот и все богатство нового хозяина Дымки. Трезвый Иваныч был добрым человеком, гладил Дымку, разговаривал с ней, ласково трепал за ушами и разрешал спать на своей кровати. А когда был пьян - зверел, пинал Дымку тяжелым сапогом, бросал в нее все, что попадется под руку и кричал на нее, вымещая накопившиеся за последние несколько лет жизни злость, обиду и ненависть к этой самой несостоявшейся жизни. А наутро он снова был добрым, смотрел на Дымку виноватыми глазами, гладил ее и говорил: «Не обижайся, дружок, я и сам на себя обижаюсь – был нормальным человеком, а стал безработным пьяницей. Ты уж меня прости». Дымка его прощала, потому что привязалась к нему, он был единственным близким для нее человеком из сложного и большого мира людей. Но и этого друга Дымка потеряла.  Иваныч умер после очередной пьянки с друзьями, сгорел в хмельном угаре потерянной жизни. Комнату в общежитии заняли другие люди, а Дымку выгнали на улицу.
Той холодной зимой, оставшись одна, Дымка стала совсем взрослой. Она больше не верила людям, она старалась получить от них не тепло и ласку, а кусок хлеба, жалкие остатки еды в мусорных баках. Она просяще заглядывала людям в глаза, когда они шли из магазина с вкусно пахнущими сумками в руках, и облаивала их, если они гнали ее прочь. Она дралась с другими собаками за лучшие куски уличных обедов, искала и иногда находила теплый угол для короткого ночного сна… Она научилась выживать…  Теперь только лишь одного, самого главного, не хватало в собачьей жизни новой взрослой Дымки…

- Вы видите, вы видите, что здесь происходит, -  таким визгливым женским криком началось утро в одном из подъездов многоэтажного дома,-  эта уличная собака сегодня ночью здесь ощенилась!»
-  Ну не шумите вы так, - отвечал ей добродушный мужской голос, - пусть немного поживет, пока щенки не подрастут, посмотрите, какие красивые, дымчатые. Возьмите себе одного».
-   Ну уж нет, возьмите себе, если Вы так собак любите, - отвечал женский голос,- а я на Вас жаловаться буду, развели здесь собачью богадельню!»

  …Счастливая Дымка, не обращая внимания на происходящее вокруг, облизывала своих малышей. В ее собачьей жизни не было ничего лучше, чем эти радостные минуты, посвященные своим детям. Ей хотелось заботиться о них, любыми, всеми возможными способами добывать им пищу, защищать их от холода и людских обид. Она была бесконечно счастлива в своем материнстве и думала сейчас только о них – о трех маленьких, копошащихся возле нее мокрых взъерошенных комочках, наполнивших простым смыслом всю ее непростую, но такую хорошую жизнь…   


2002 год