Стихийное, 2015

              Только всё это блажь, и накручено долгим лиманом...
                А. Парщиков
1.

Твой образ при мне неотлучно, как ангел-хранитель,
и перья из крыльев его — как незримые нити,

которые крепят изнанку вселенной стежками,
порой выбиваясь наружу смешными стишками.

Их бережно чертят прожилками листьев бумаги
послушные зову халдеи, факиры и маги,

чьи медные стопы с упорством седой Данаиды
века напролет измеряют углы пирамиды.

И там, где ты есть, листья в рост устремляются дружно,
там небо всегда золотое и нежность — жемчужна.

Ее собирают девчонки под кожу и платья,
ныряя отважно в прозрачную толщу объятья.

Под вечер роса серебрится, и ангел тумана,
смеясь, накрывает крылами пространство лимана:

ни словом, ни сном передать невозможно, какое
искрит и сверкает в росинках блаженство покоя...


2.

У лесного пруда, утомленного ряской и тиной,
настоящее дремлет, свиваясь седой паутиной,

словно кружево или пружинно приплюснутый локон,
словно двое спелёнутых в теплый сияющий кокон.

Скоро словом взойдет их вечерний младенческий лепет.
Это слово умрет, порождая тревогу и трепет,

иссушая цветущую, влажную, нежную кожу,
сотрясая грядущее злой вулканической дрожью.

Где недели и годы так щедро удобрены пеплом,
где застывшая лава похожа на сброшенный пеплум,

там, под сенью каштанов, с лихвой утолится однажды
вечный спазм бытия, пароксизм упоительной жажды,

чтобы в юном покое, точеном, как профиль камеи,
снова свиться клубочком, зевая, мечтая и млея,

и когда-нибудь стать с бытием наравне говорящим,
драгоценным, дразнящим, слепящим глаза настоящим.


3.

Пухло-весомы, как том примечаний к «Улиссу»,
бархатно-мягки, как ломкие складки кулисы,

свиты узлами со стильной небрежностью шарфа,
думы твои — колдовская эолова арфа,

полная звучных, причудливо-точных метафор.
В полночь уходит их пестро разряженный табор,

суть бытия за собой укрывая линялым,
в пятнах заката и дырах от звёзд одеялом.

В ими навеянном сне одинаково серы
звонкие шпоры гусара, котурны гетеры —

только во мраке особенно сладостны узы
музыки плачущих муз и театра иллюзий.

Тайные струны души мелодично ероша,
словно леса волосков на обветренной коже,

в утренних мыслях твоих с методичным стараньем
ласково путаюсь лёгким прохладным дыханьем.