Емельян

Свобода твоя умерла, в оковы железных сандалий,
Ты ноги свои поместил, на грудь ты надел кандалы,
Примерь на себя это бремя.
Тяжелая, вязкая топь по горло тебя утопила.
В комнате каменной ты одинок, люди заснули в трясине.
И колокольчик не будет играть, звуки же птиц не услышишь.
Темно в клетке сидеть, сам ты до сюда добрался.
Много ты жизней забрал, жалость оставив в траве.
Ум твой погас и без света в ты отупел, постарел.
И удивительно гордо ходил,
В бога не верил, все сказки, ты ведь рожден темнотой.
Тьма окружает тебя, оки ослепли во мраке.
Память вуалью накрыта, свет не пропустит стена.
Что же творится снаружи, кто наполняет бокал,
Кто начинает кричать, бранью своей награждая всех выпивох в кабаке.
Золото быстро кто тратит, что добывалось в шахте,
Страшным, смертельным трудом.
В подвале не выпадет снега, капли дождя не падут,
Ветер не будет свободен, падая с гор с высока.
Мрачно охрана несет службу свою на рассвете, рано светает в горах,
Травы ложатся под ветром, заяц вышел гулять,
Сокол ясно летает, зайца желая поймать,
Люди идут на работу, желая скорее вернуться,
Кто-то учиться идет, вновь вспоминая про лето,
Воду на мельнице любят, молотят святое зерно
Рядом в огне и жаре лепят стеклянный сосуд,
Крики, веселье, объятья, шепот и счастье и грусть.
А в темноте не услышишь, жизнь что течет как вода,
В горном опасном ручье.
Еду не видишь в темноте, лишь звук ударов ложки слышишь.
Ты не сбежишь крепки засовы и дверь железная прочна.
Себя загнал ты сам в оковы, теперь сидишь ты на полу и молишься лишь только богу.
И вспоминаешь мать с отцом, и их любовь в родимом доме,
Они бы рады бы услышать, но не дойдет чрез тьму печаль.
Ты помнишь вопли, плач и стоны детей и их безумных матерей.
И в голове война и голод, сыны погибшие, отцы могилы роют им.
И ты не видишь в темноте, но сердце память разрывает скорбью.
Глаза закрыты, но душа страдает, помня и живя.
Ты сам себе нарыл могилу, теперь свободу ты продал и нищету ты приобрел.
Любовь свою покинул ты и вечно ты теперь страдаешь,
Красивую свою невесту, ты на кого теперь оставил.
Пройдут года, десятки лет и не забудешь ничего
Без света память потускнеет, однако лучше вспомнишь все
Седой старец, еще дитя, дождется казни не спеша,
На казни не будет больше боли, и вспомнив клятву за свободу,
Ты смело подойдешь сквозь поле, сквозь ярмарку и сквозь народ.
Они смеются, кто-то плачет, топор палач пока наточит и слушать будешь полчаса,
Судью посадского, что список прочитает злодеяний.
Ты Емельян сейчас осужден, за то, что против батюшки царя,
Поднял восстание контуженный, теперь встретит смертушка тебя.
Прости народ православный, прости если чем согрешил,
И только не скажешь ты им, что свободу людей ты вершил,
За крестьян ты боролся и бился, но сил не отмерил своих.
Палач начинает рубить, не чувствуешь больше ты боли.

Салават ты умираешь, но живут твои дела.
За свободу всех башкир, погибал тогда.
Ты взглянешь на горы, что Бог нам даровал,
И вдыхая грудью воздух, познаешь ты счастье.
Земля Башкирии прекрасна и соловей поет в лесу,
Как мелодично ты, мулла, поешь, вознося богу хвалу!
Не зовут ли нас помолиться за Башкортостан?
А теперь пойдешь сражаться, ты  за наш Урал!
За свободу и народ, за отмену права крепостного,
Чтобы царь всем даровал, милость перед богом!