заново

Что-то колется, кусается в легких
или левее, или у самого центра.
песком с моих предплечий
укатится к венам,
опять будет злиться слепой эгоцентрик.
Я вижу вечернее кроткое зарево,
скупой огонек, и мне суждено вот так наблюдать,
как липкое сердце ватой растаяло.
лишь память останется. правда, кусками.
спустя года мы будем спорить,
какими же убило нас ветрами.

Под утро, как всегда под утро
незыблемое в постоянстве.
будка под окном, окно и комната в своем убранстве,
смешались духи, выдохлись духи,
а где-то у соседей голоса,
3 бывших друга, 3 петли.
Я помню этот шум.
О нас тогда поплыли слухи и разбивались корабли.
пока за серым месяцем в твоем окне
тропинку снежную мели.
наедине с погаснувшими звездами,
на кончике у месяца, под боком у луны.
домой шагаю рухнувшим метеоритом
сквозь разорвавшиеся сны.
И эти розовые глыбы света,
которые никто не видит,
а может их и вовсе нет.
я пробираюсь, как в темнице,
сквозь все коробки и углы.
и пусть прохожие без масок мне посмотрят вслед,
им лишь бы поглазеть
на призрака в одной руке с невинной розой,
в другой с потухнувшим окурком,
остатком от комет.

Одним прекрасным утром
я скоро запишу, что с того дня
уже минуло двадцать лет.
и незакрытый кран сливает годы,
сестра карандаши мне соберет в дорогу,
проводит в дальний путь.

       Но где мы?
где мы будем опять себя ломать?
или очнемся вдруг, когда-нибудь.
писать немые строчки…,
жизнь распределит по карте,
разделит океаном две большие точки.
и лишь с одной поправкой,
что это все вновь сочинялось ночью,
все истины приходят вскользь и сразу.
любовь не живет три года,
она убивает три раза.
И как бы вы ее не называли:
наркотик, угроза, яд и проказа;
этот неведомый луч
будет мощью солнца двигать небо,
будет плавить белые алмазы.

Однажды ночью
мы записали на память всего одну строчку,
и правды там было гораздо больше,
чем во всех вместе взятых лирических бочках.
чувства истлели; сгнили прутья души.
выученные признания торгаши нам суют за гроши.
скорее бы мне отсюда пропасть.
кануть в холодных морозный день,
с тремя розами и окурком.
когда нам друга от друга
под утро становится дурно.
и хмуро глядит из окна переулок.
не знаю, какие, когда дороги
нас уведут двумя точками через океан,
неважно. весь этот балаган
растворится дневным светом.
И я с разбитым стереотипом о сердце
побреду домой однажды летом,
провожая самолет.
надеюсь, этот стереотип не превратиться
в жгучий лед, обижаясь на небо
и хруст снега талого,
кажется, мы тогда записали,
что любовь надо изобрести
    заново.