Снова стало не спокойно и тревожно на душе...

Снова стало неспокойно и тревожно на душе,
Снова бранью непристойной обожгло на вираже.
Как всегда – сошёл с трамвая, стал переходить бульвар,
А на встречу иномарка, чуть не сделала таран.

Я смотрю, а в иномарке, пяля южный свой оскал,
Сидит парень весь в кожанке, что-то грязное сказал.
Еле отскочил к обочине, тут я тоже не стерпел,
Ох, к словам я неохотчивый, я в ответ его «огрел».

Он, захлопнул дверь, скотина, выхлопными задымил,
И умчал свою машину, словно птица в небо взмыл.
Жалко не было револьвера, я б меж глаз ему всадил,
Вот в Чечне, там каждый школьник комиссар или эмир.

Встречу эту иномарку, я её расколочу,
Эх, мне в руки бы тальянку, я, блин, всех перекричу.
По России иномарки чинно мчатся к ряду ряд,
Бесшабашные мутантки обнимают тех ребят.

И сидят в тех иномарках не томич и не пермяк,
А безусые кавказцы, шобла-ёбла, мать их так.
Бог бы с этой иномаркой, мне она не по плечу,
Да, обидно мне, ей-богу, коренному москвичу…

Утром встал. А голос басом, про вчерашнее забыл,
Влил в себя две кружки кваса, квас давно уже не пил.
Есть дела и поважнее, душа грешная болит,
Ну, нет шесть тыщ на опохмелку, вот, что меня сегодня злит.

ноябрь 1994 года
        (Москва)