культурный шок

У неё было два высших образования, прекрасные манеры деловой женщины и хорошо поставленная речь.

Она была красива и необычайно стройна. Ниже меня ростом даже на каблуках.
Женщина лет тридцати пяти.

Познакомились мы на работе.

Партнёры из Канады попросили меня подобрать для них под Киевом склад с нужными параметрами, и я прибыл в агентство коммерческой недвижимости, предварительно созвонившись.

Инна была агентом, но ещё адвокатом и оценщиком.

Она спустилась вниз и встретила меня.

Слишком красивая.

Сначала я решил, что она помощник, но она протянула руку для рукопожатия и представилась.

Мы изучали объекты на компьютере, а затем поехали на просмотр.

Сама за рулём. Через несколько часов успели поговорить о жизни, детях и вообще.

Стало понятно, что сделка, скорее всего, состоится, а это означало приличный гонорар.

«Куда вас подбросить?», – спросила Инна вечером, когда мы закончили просмотр четвёртого склада.

«К метро или такси?», – сказал я.

Был тёплый осенний вечер. Ничто не мешало перейти на «ты», но я медлил почему-то.

Я предложил выпить кофе, если она не спешит. Она не спешила.

Мы зашли в кафешку у метро.

Решили съесть по салату.

Заговорили о личной жизни, которая у Инны не складывалась. Она позвонила дочери и дала какие-то указания. Сказала, что скоро приедет.

«Душный вечер», – сказала Инна.

Ухватившись за фразу, я прочёл Гумилёва:

Как этот ветер грузен, не крылат!
С надтреснутою дыней схож закат.
И хочется подталкивать слегка
Катящиеся вяло облака...

«Много знаете стихов?», – спросила Инна.

«Когда-то помнил сотню, мог до утра читать. Теперь помню десятка два», – ответил я.

Стихи я стал учить потому, что они нравились девушкам в моё время, но стихи со временем отомстили мне и заставили сочинять себя.

Девушки тоже отомстили, конечно.

Зачем мы перешли на «ты»?
За это нам и перепало —
На грош любви и простоты,
А что-то главное пропало.

«Когда я была беременна, у меня увеличились сиськи, – сказала Инна, – а мужу не нравилось».

Я не был беременным, поэтому у меня увеличились только глаза.

«У беременных всегда увеличиваются сиськи», – пояснила Инна, рассеяв моё удивление.

Я посмотрел ей прямо в глаза. Там не было попытки соблазнить или ошарашить простотой. Она так выражалась.

«Мужчины не хотят брать на себя ответственность», – сказала Инна.

«А может сегодня мужчины не очень-то и нужны», – сказал я.

«Мужчины, – нет – сказала она, – проникновение иногда нужно. Я пробовала эротический массаж и мужской стриптиз. Это не то. Ничего не даёт».

«Мужчина был полностью обнажён?», – спросил я.

«Писюн только прикрыт», – сказала Инна.

«Может быть, дело в лексиконе, – предположил я, – вы выражаетесь несколько,.. как бы это сказать…»

«Грубо?,  – спросила Инна, – я говорю как оно есть. А мужчины сейчас в первый вечер предлагают трахнуться. Это вы немного странный».

Мы вышли на улицу.

«О, – сказала Инна, – фонарь и аптека. Как у Пушкина».

Действительно, зажглась вывеска аптеки напротив, включили фонари.

«У Блока», – сказал я.

И прочёл Ночь, улица, фонарь, аптека.

Живи ещё хоть четверть века —
Всё будет так. Исхода нет...

«Какая замечательная у вас память!», – сказала Инна и посмотрела на меня уважительно.

Мы встретились ещё один раз у нотариуса при покупке склада. Поздоровались, как старые знакомые. В этот раз Инна спешила и после сделки мы перекинулись только парой фраз.

Сегодня после разговора с другой молодой женщиной я вспомнил Инну.

Инна была необыкновенно красива и привлекательна. Могли мы быть счастливы вместе? Почему нет?

Меня не смущают увеличенные эти у беременных, у меня тоже есть этот, и это… проникновение…

В общем, вполне возможно.
И тут меня осенило. Ну, конечно же!

Вам не случалось двух сестер
Замужних слышать разговор?
О чем тут, боже справедливый,
Не судят милые уста!
О, русских нравов простота!
Я, право, человек нелживый —
А из-за ширмов раза два
Такие слышал я слова...