Сыновья уходят в никуда

РАМОККИА

 книга ТТ ПОЧТМЕЙСТЕРА

ТОЛСТАЯ ТЕТРАДЬ. ПИСЬМА В НИКУДА

Тема № 9. СЫНОВЬЯ УХОДЯТ В НИКУДА

С О Д Е Р Ж А Н И Е

Трубач 91
Кузя юный. Ещё и спорт... 92
Косинус 92
«Си» вопрос?! 93
Бомба 93
Мегаполис 94
Не дал... 94
Завтра грянет война... 94
Ной – он... 95
22-го июня... 95
Дар? 95
Р. Тагор 95
Песнь сикхов 95
Нимб мин 96
Дав бронежилет... 97
Песнь легионеров 97
Деньги – война – деньги 98
***Грозовое небо, небо грозовое... 98
Майор 98
Звезда 98
Косарь 99
Го 100
Арба лет... 100
Песня снайпера 101
«Капуста» 101
Из-за безделья? 101
Коба 101
Этапная комсостава 37-го 101
Парт. Ас 102
Беломорканал 102
Дорог Рим... (Миргород) 103
Песня о Коле-Николя 103 
Песнь кондора 104


     Трубач
Трубач не выжал из трубы последней ноты, –
пришёлся выдох на алеющий песок.
Не видел он, как шли в атаку роты
и плакал кровью изувеченный висок.

Его звезда погасла в девятнадцать,
застыли облака над головой.
Другие звёзды в эти же N-надцать
сошлись холодной сталью в штыковой.

Труба, зажатая в руке, молчала,
мундштук к губам прижался навсегда,
лишь полковое знамя наблюдало,
как сыновья уходят в никуда.

А ночь была беззвёздной после боя,
где полегли друзья – слегли враги.
Им общею постелью стало поле,
нанизанное грудью на штыки.

Трубач, он не успел – другие губы
ласкать невесту будут в кабаре.
Так пусть же позолоченные трубы
ему симфонию сыграют на заре.

Трубач не выжал из трубы последней ноты,
юнец-поэт не дописал стихи,
ту песню бравую гвардейской роты
чужой страны засыпали пески.

Так пусть же в небе, в море и на суше
не полыхает зарево войны,
свет дальних звёзд пусть успокоит души
всех тех, кто верил, ждал и видел сны...

Трубач не выжал из трубы последней ноты,
пришёлся выдох на алеющий песок.
Весна в пустыне – это таинство природы,
когда пески вокруг – и вдруг расцвёл цветок...

    Кузя юный. Ещё и спорт...
    (разнобуквица, 26)
Быт ДЮСШ... «Эй, Фомин, «ёж»! Кузя – въехал!»

     Косинус
Лев косинуса взять-таки не смог...
И, не решив последнюю задачу
(пятую, что в паспорте графа,
контрольная и вовсе не лафа!),
едва закончился урок,
с друзьями укатил на дачу.

Велосипеды бросив у реки,
в воде куражились девчонки и мальчишки.
«Конец рыбалке!» – злились рыбаки.
 Лев вещи сторожил, листая книжки.

Жгли с вечера костёр и до зари,
в огонь еловые подбрасывая ветки,
трепались ни о чём... И согревал внутри
портвейн, а вне – дыхание Светки.

И это, и что после, вспоминать
он будет раненным в живот там, на высотах
Голанских, чтобы воевать
уехав к родинам иным... (иль от кого-то...)

А косинус, по правде Вам сказать... –
суть  – синус, да за вычетом чего-то...

    «Си» вопрос?!
    (оборотень)
Навоз или бомба? (Режу!)                Уже раб мобилизован...            

Бомба               
Бомба падала на город,
сотрясая свистом стены.
Дребезжали в рамах стёкла,
тут и там мелькали тени.
Донеслось и до окраин               
завывание сирены...

...Наконец она упала.
Снеся дом и вырыв яму
полутонною металла,
красной прыснула палитрой   
на зелёный лик квартала...

...Отметав запас «игрушек»,
самолёт свернул на базу.
Напевая за штурвалом,
не задумался ни разу      
тот пилот, что с целью стало, –
он всё делал по приказу!

P.S.    Лётчик с милою в постели
        утолял сердечный голод.
        Город спал. А в это время
        бомба падала на город.

   Мегаполис               
   (анаграмма)               
После МиГа...

    Не дал...
    (оборотень)
И «бог» – вот... Не дал неба!..                А Бен Ладен-то – в Гоби!

   Завтра грянет война...
Отплясали метели,
лёд сменила шуга,
и к началу апреля
обнажились луга.

Майским солнцем согрело
всё, что может цвести.
Он ли парень несмелый,
неуклюжий, прости...

И теперь по бурьянам,
по росе босиком
бродят Марья с Иваном
всё вдвоём, о своём.

За рекою кукушка
нагадала им лет...
Расцвела их опушка –
их июньский букет.

Им всего по семнадцать, –
поле им перейти...
Ему – всё б целоваться,
ей – веночки плести...

   Ной – он...
   (в перевёртышах)
И он – иной!
Он вол словно...
То ль плот...
То ли пилот...
«О, рок, скоро...»
(Потоп?!)

    22-го июня...
Глянь-ка! Дом.
Мансарда. Сад.
Птицы. Зреет виноград.
Это – гости. Вот – семья.
Стол. «Массандра». Фрукты...
Я –
                с небес –
                кружась –
                оземь –
фотография
та – я...

           Дар?
           (оборотень)
Лежу я, и лежу Икаром, мать... «На Маш лети, дар Гауди!»
                Иду, а ГРАД и тел... Шаман там: «Мораки... Ужель и я, ужель?!.»

     Р. Тагор
    (в перевёртышах)
И леди видел, и
маршала шрам...
Маршал и леди. Дели, Ла-Шрам...

    Песнь сикхов
Нас мало. Мы вышли.
Под флагом стоим.         
Не в помощь нам Кришна,
Аллах, херувим...

И крепость – за нами.
Она – не сдалась!
Пусть враг барабанит,
натешится всласть.

Пускай забивает
он в жерла картечь.
Не запугает
английская речь!

А Бог – он един.
Он повсюду средь нас!
Не дрогнув, стоим.
И пробил наш час!

Нас мало. Мы вышли.
Пусть все, как один,
здесь ляжем мы...
                Вы – шли...
«Мир» стёр с лица грим!

              Нимб мин
           (в перевёртышах)
              Я – око покоя?
              Я – дали ладья?
              Я – арка края?
                Я – Гойя?
                Йог я
                низин?!
               И оргий игрой
               я – лоза Золя?
              Я, «ре»
                взвив зверя            
              до воя, – 
                овод-
                довод
                войны, сын Иов               
           я! Иов вод, вдов вой я,
                сирена Нерис!
                Зияя из
                ада,
          я  «О» взвода до «В.» «З.» воя
             взвыв (3 – «В.»!), –
                Иова вой
            я ! Вы – «воды», «до» выв, я –
          алым «А.Н.» себе небес намыл... А
                летев – светел,
                как
                нимб мин!..

    Дав бронежилет...   
    (анаграмма)               
 – Да... В Боре нет жил!..

    Песнь легионеров
Родина!
Ты ускользаешь... Дай руку, – нет пульса. –
Тебя мы теряем, назад не вернуться, –
Что же ты?..

Что с тобой?
Опоил зельем кто? – Доколь в беспамятстве
нищей у Мира в ногах будешь кланяться? –
Стыдно-то...

Как же так?
Братцы,  покняжили бездари, слыла  Ассирией,
треснула – сколы бескрайней Сицилии.
Веры нет...

В прошлом что?
В песках Кандагара друзей отпевали,
а для чего? – Не те всё регалии, –
нам же жить...

Где же мы?
В песках Абиссинии, звёзды – как иней, память вараном,
прицел огибая, скользит по барханам
всё к тебе...

Родина!
Что же ты... Что с тобой? Стыдно-то... Как же так? Веры нет...
В прошлом что? Нам же жить... Где же мы? Всё к тебе...
Родина!

   Деньги – война – деньги
   (в перевёртышах)
Улисс – «роту мира», а Риму – Тор силу...
А лира деньжищ (ищи ж!) не дарила...

*    *    *
Грозовое небо, небо грозовое.
Мне покоя нету, нету нам покоя:
всаднику  – на лошади,
лошади  – под всадником.
Помоги мне, господи, –
укрепи дух ратника!..

Грозовое небо, небо грозовое.
Сабель эскадрон летит,  а навстречу вдвое
больше их, о, господи,
тьма там от копыт...
За каурой пригляди,
буду коль убит!

Грозовое небо, небо грозовое.
Умирать и не впервой, и не все герои.
Сабель звон,  и  грохот, брань,
ливень, жуткий треск...
Погоди ты, басурман,
на мне ставить крест!

Грозовое небо, небо грозовое.
Мне покоя нету, нету нам покоя:
всаднику –  под лошадью,
лошадям  и  всадникам...
Помоги мне, господи, –
укрепи дух ратника!..

    Майор
   (разнобуквица, 29)
Вихрь: «Дай НЗ, Ёж!» Тяп. Съел. Шум... «Эфы! К бою!!»

  Звезда
Поседели виски, и морщины
расписали в огрехи лицо
постаревшего за год мужчины,
что зажатый годами в кольцо,

всё пытался, и с боем, прорваться,
как тогда, в сорок первом году,
изнурённый болезнью, сдаваться
и не мыслил на радость  врагу.

И лежит, и не спит, и в палате,
там, ночник освещает в углу
красный орден на мятом халате,
что на стуле... Сегодня ему

та звезда всё родней, всё дороже...
Пусть она не слетела с небес,
на погон не упала, но всё же  –
у неё удивительный блеск!..

И едва приподнявшись с кровати,
по виску нервно водит рукой,
вспоминая: лежал в медсанбате
он с простреленною головой.

Медсестра – молодая девчонка
ему письма читала, и он,
слушая, гладил ручонку,
представлял, как вернётся в свой дом...

Тут же всплыло: налёт тёмной ночью...
Их бомбили. Остались в живых
только чудом... Всех в клочья...
Боль и ужас в глазах голубых...

Явь и память, неровною строчкой               
прошивая, сползает слеза,
и сознанья последнею точкой
за окном догорает звезда...

   Косарь
Увернулся от пуль, от снаряда ушёл,
как он с мины сошёл...
...то, лицом повернувшись к лучам, и пошёл...
А она – вслед за ним по полям тем небесным
да с косой ковылять, притомилась,
трудно ей, на косу опираясь, взмолилась:
 «Руку дай. Погадаю на счастье».
Он уважил старушку...
Та – косою к себе!..

И теперь он – небесный косарь.
Сено носит воздушным барашкам,
доит свечи и поит каргу.
Там они, в небе, вдвоём,
а внизу продолжается жизнь,
и бредут косари по прокосам.
Им он – старый и преданный друг.
Потому не сольются закат и рассвет,
и поля не окрасятся в алый,
пока есть в облаках молоко!..

Го
            Самурайский флот
          Гидросамолёт
  Э Т О     Я (красный пилот)
   Гадский пулемёт
              Ё моё полёт

Лыжи вспашут огород?!
             «Мадмуазеля-сан, ротфронт!»
(В джиу-джитсу не везёт!
В го бы с нею... Разворот.
Переворот. Вот – «антрекот»!)
РАНЫ
     НАРЫ
           УРАН
                УРНА

   Арба лет...
   (перевёртыш)
«Гни, ну!» Арбалет... Стонет «енот»... Стела: «Браунинг»...

    Песня снайпера
Сливаясь с берёзой, в прицел созерцаю окрестность.
Над озером  – чайки. Вот – берег. Олень воду пьёт.
Там лес дышит зеленью. Рядом – песчаная местность.
Здесь  – мошки роятся. Строчит стрекоза-вертолёт.   

Припев:    Уж сколько лет, как умерла война...
           Но помню, как «зашлась» над перевалом
           «вертушка». Сдуло «духов».  Ранен я.
           Но мне быть «грузом двести» не пристало!..

Я в новой-то жизни, пожалуй,  – любитель-фотограф,
и щёлкать затвором, мгновеньями жить – мне стезя...
А может быть, я орнитолог или картограф?
Так хочется верить, что памятник этот – не я!..

Припев:      Уж сколько лет, как умерла война...

   «Капуста»
   (анаграмма)
Капут СА
               
   Из-за безделья?
БЕЗДЕЛИЦЫ
     ТРИ   РОМБИКА
                ПЕТЛИЦЫ
сор-
      вали
      командарм
              застрелился

   Коба
   (разнобуквица, 31)
Южный чёрт, съев дам ЦК, – бог пляшущих эф!

    Этапная комсостава 37-го
Дел на всех тут – по стопке, а на окнах – решётки,
суматошный подъём, сумасбродный конвой.
По кровавым этапам тащат ноги ребята,
ну а кто не дойдёт, тому вечный покой.

Нас ведут полем чистым, как зимой декабристов.
Велика ты, Россия, и печальна, как мать.
В самом сердце Сибири только грязь и могилы,
по этапам и трактам ещё многим шагать.

А дойду ли – не знаю, всё тебя вспоминаю.
Обещала ты ждать мой резиновый срок.
Не забуду, как брали, сапогом кантовали,
волокли тёмной ночью в чёрный тот «воронок».

За одно лишь спокоен: да хоть не был героем,
не удалось им душу мою замарать.
Буду жив, в здравом духе, приползу хоть на брюхе,
буду руки и ноги тебе целовать...

   Парт. ас
   (в перевёртышах)
Лишил
Отто
регалий… И лагерь
упал в «лапу»,
как
цемент... Немец
ходил и дох
тут...

     Беломорканал
Солнце, солнце, солнце –
и не стало...
Звёзды, звёзды, звёзды –
пустота...
Вряд ли воды Беломорканала
вспомнят: кто и где, когда...

Жизнь бурлит на белом теплоходе,
унесли вдаль волны те года...
«Батя, Вы в натуре, при народе,
типа, строили герои соц. труда?!.»

Дорог Рим...                Миргород
(оборотень)
У дорог  Рим тесен и пекарю!              Юра кепи несёт Миргороду!..

    Песня о Коле-Николя         
Улетали птицы за леса, моря,
покидая гнезда не до срока.
С Родиной прощался Коля-Николя,
почитатель «Битлз» и Ван Гога.

Николя – художник и в душе артист.
«Просто Коля» – на все руки мастер:
на Доске почёта, ветеран-танкист, –
нераскрывшийся в Совках Ланкастер.

Боевой товарищ портсигар всучил
с вмятиной на память о Кабуле –
вроде амулета, чтобы охранил
Николя от сглаза и от пули.

А подружка в слёзы... Друг налил стакан,
так-то веселей шагать по трапу.
Вот взлетели. Шасси в брюхо, к облакам, а там –
перед красотой снимайте шляпы.

Дублин. Пересадка. На Нью-Йорк рейс в шесть.
Время есть на город и на «шопы».
Там в витринах столько и всего – не перечесть...
А Америка ж – и вовсе не Европа!

Всё б о’кей... Посадка. Ждёт жизнь без оков.
Поначалу Брайтон-Бич, но затем – в артисты!   
Тут в салон ворвались трое пареньков,
в масках, со стволами – террористы...

Жизнь – что голливудский фильм-боевик,
обезвредил Ник двоих, как в сценарии «Буря...»
С третьим казус вышел, и достался миг
дьявольской удачи пуле-дуре.

Амулет – навылет. Индевеет взор.
Полисмены, доктора, носилки.
Ни к чему... Гуд байте, люди. Другу не в укор, –
портсигары – не пулекопилки.

Покидали гнёзда птицы, голося,
через страны дальняя дорога.
Повезли же Коленьку лучшие друзья
к левитановским пейзажам, не Ван Гога...

   Песнь кондора
Вцепившись когтями в ветку
в иссохшей кроне древа,
сжимаю в изогнутом клюве
поджаренный воздух прерий.

Веером перья расправив,
цепко слежу за пареньем
своих сыновей в поднебесье.
В мыслях...
                и на мгновенье

рисую круги над песками,
взгляд сыновей ощущая...
Всё! Уже не увижу
финала воздушного  «танца»...

Добычу они не упустят
и к гнёздам, ликуя, вернутся...