Встреча Часть 2. Зоя-Дизель

               

   После рюмки коньяка и горячего кофе у бывших однокашников нескончаемым потоком полились воспоминания о далеких голодных, но веселых, насыщенных множеством приключений, студенческих годах, более шести десятков лет назад. Каждый рассказывал о себе, о встречах с бывшими сокурсниками.

   – А как наши девчонки? – интересовался Николай, – из трех с половиной сотен студентов, девчонок у нас было всего не больше десятка. На нашем курсе три девчонки учились, и все в нашей группе. После окончания техникума ни одной не встречал. А ты, Гоша?

   – По своей работе мне довелось побывать почти во всех колхозах и совхозах области. Многих наших выпускников встречал. Несколько раз довелось видеться и с Зоей Николаевной – директором одного из крупнейших совхозов области, Раиса с Катькой на базе областной сельхозтехники заведующими складами работали…
   – А Зоя Николаевна – это Зоя-Дизель что ли? – уточнил Володька.
   – В техникуме многие ее так называли… – согласился Георгий.

   – А помните, как на первом уроке немецкого языка наша преподаватель решила начать процесс обучения с короткого изложения на немецком языке? – уточнил Николай.

   Володька залился смехом, рукавом вытирая проступившие слезы, скороговоркой принялся рассказывать:
   – Читает преподавательница первое предложение – мы пишем. Наша Зоя вдруг покраснела, подняла руку, говорит, что забыла, как буква «М» на немецком языке пишется. Преподавательница подсказывает, что немецкая «М» пишется, как русская «Т». Зоя посидела, подумала, уткнулась лицом в стол – слезы ручьем. «В чем дело» – спрашивает преподавательница. Зоя встала, сквозь слезы выдавила: «А я не помню. Как буква «Т» на русском языке пишется». Смеха тогда было…
   – Услышав эту историю, мне было совершенно не до смеха. В нашей группе тоже были два мужичка лет на десять старше нас. Один из них, Афанасий Михайлов, которого мы называли «Дед Афоня», с первых занятий со мной за один стол сел. Верите, или нет, но мне тогда пришлось учиться за двоих. Афоня тоже всё подзабыл, через каждые две-три минуты хватал меня за плечо со словами: «Гоша, как здесь? Гоша, как тут?». Приходилось объяснять.

   – Помню я этого Афоню! Его дипломный проект был признан одним из лучших. Нам его в пример ставили… – поддержал Николай.
   – Ребята, а вы помните, почему к Зое тогда прилипла кликуха «Зоя-Дизель»?

   Собеседники пожали плечами, Георгий продолжал:
   – После случая с забытой буквой «Т», мы поужинали в студенческой столовой, вышли посидеть на скамеечках. Октябрь, еще тепло было. Сидят ребята, прибаутки травят. Мне места не хватило, в сторонке стоял. Выходят и девчонки. Тут наш паренек Женька, языкастый такой, ростом – метр с кепкой, вдруг закричал во всю мощь: «Зоя! Зойка! Теперь вспомнила, как буква «Т» пишется?».
   Зоя, она мощная такая была, на шесть лет старше нас, подошла к Женьке, неторопясь, взяла его за ухо, повела за угол. Мне видно было, как Зоя ткнула нашего щегла мордой в кирпичную стену, неторопливо, но твердо пояснила: «Если еще хоть раз пикнешь в мой адрес – размажу твой нос вот по этой стенке! Понятно?». «Понял! Понял! Отпусти, больше не буду!» – кричал наш остряк-самоучка. Девчонки удалились, а Женька, держась за ухо начал неистово повторять: «Убью гадину! Не баба, а настоящий трактор!». Восторга на скамейках – хоть отбавляй, а Дед Афоня заключил: «Зоя – не трактор, она – как дизель, не спеша, на малых оборотах такую невиданную мощность выдает! Настоящий дизель!».

   – Ты, Гоша, сейчас все, что угодно можешь навыдумывать в Зоину защиту. Нам же всем известно, что у тебя с Зоей любовь была. И какая любовь! Зоя сама утверждала, что есть у меня Гошенька, и кроме него ей никто не нужен… – вставил Николай.
   – Ребята, вы что, серьезно?
   – Несомненно! – утвердительно кивнул Николай.

   – Не скрывай, Гоша. Весь техникум о вашей любви знал. В кино вы всегда вместе ходили, из кино – тоже вместе, под ручку. И так – почти все четыре с половиной года. Вот только для всех нас шоком было, когда после девятимесячной производственной практики на подготовку и защиту дипломного проекта наша Зоя прибыла уже под другой фамилией. Замуж вышла, но фамилия у нее не твоя была…

   Георгий, не ожидая подобного поворота событий, несколько смутился, но собравшись с мыслями, попытался пояснить:
   – Помните, ребята, что домашние задания по черчению мы вечерами приходили выполнять в чертежный кабинет?
   – Понятное дело! – кивнул Володька.

   – Многим из нас черчение, особенно на первом курсе, казалось страшнее средневековой пытки, но лично я полюбил этот предмет, – продолжал Георгий, – не торопясь работал карандашом, очень даже не плохо получалось чертить красивые проекции, технологию исполнения которых некоторые ребята просто не могли понять. Любил, неторопясь точно вычертить в карандаше  и с помощью рейсфедера обвести чертеж тушью. Белой резинкой вычищал просматривающиеся карандашные недочеты, а затем мягкой стороной корочки от батона шлифовал чертежный лист. Получалось – блеск! Мне этот способ подсказал один из старшекурсников. Однажды, шлифуя очередной чертежный листок, заметил, как наша Зоя швырнула карандаш на пол, уткнулась лицом в чертежный стол, заревела горькими слезами, приговаривая: «Брошу, к бесу весь этот техникум с ненавистным мне черчением!». Подошел, посмотрел на ее творения, пытался успокоить, как мог. Минут за двадцать начертил ее задание. Только в угловом штампе надписи попросил выполнить ее рукой, чтобы явного подвоха учителка не выявила. На следующий день, получив за домашнее задание отличную оценку, Зоя купила два билета в кино. Один – для меня! У Зои некоторые накопления были, она много лет после школы трактористкой в совхозе работала, и часть зарплаты на проживание, при учебе в техникуме, оставляла. Так повелось, что я для нее не один десяток чертежей выполнил, а затем в кино вместе идем. Обратно – тоже вместе. Она даже меня под руку брала, вроде, как неразлучная пара получалась.
 
   – Это и всего-то! – недоумевал Володька.
   – А что еще могло быть? Я тогда пятнадцатилетний пацан, ростом с котенка, она – дородная деревенская девка, да еще и на шесть лет старше. Куда мне? Но ей нравилось играть перед всей техникумовской публикой.  Мне тоже нравилось на халяву в кино сходить. Но я не просто чертежи за нее делал, я старался разъяснить, научить ее. Курсовой проект по деталям машин на третьем курсе она уже сама чертила. Отличную оценку получила. И другие курсовые, и дипломный проект Зоя тоже сама чертила. Я был уверен, что немалая доля и моих заслуг в том имелась.

   – А я-то думал, что у них все серьезно. Никак не мог понять, почему у Зои с Гошей не срослось?

   – У Зои и у Георгия все срослось в лучшем виде! Только не у меня, а у того Георгия, с которым они и в школу ходили, и на трактористов вместе учились, а затем и на тракторах в своем совхозе работали. А было так: в самом начале войны вместе с другими мужиками отцы малолетних Зои и Гоши были мобилизованы на фронт. Гошин отец погиб под Великими Луками, Зоин – в сорок четвертом вернулся израненный, без руки. Три братика у Зои появились, а отца в пятьдесят пятом пришлось похоронить. И вынуждена была наша Зоя в пятнадцать лет учиться на трактористку, работать, работать, работать, чтобы помочь матери поднять малышей. Подросли братики, и в 1961 году Зоя с Гошей надумали продолжить учебу. Зоя мечтала стать механиком, Гоша – агрономом. Выучились. Поженились.

   – Интересное кино! – искренне удивился Володька. – Но, почему мы, учась в одной группе, о Зое ничего этого не знали?

   – Лично я думаю, что подобные вопросы вас просто не интересовали. У многих из вас и матери и отцы в совхозах работали, рублей по десять-пятнадцать каждый месяц присылали. А у меня отца уже давно не стало, мать в колхозе больше пятнадцати рублей не могла заработать, пять рублей на двоих с братом только выкраивала. Младшая сестренка еще в школу ходила. У Зои мать хотя и в совхозе работала, где платили побольше, но – с тремя ребятишками. Кому, как не мне Зоя и могла о себе рассказать. В те времена вы не смогли бы ее понять. Как нас учили: «Бытие определяет сознание». Просто у вас это самое «Бытие» совершенно иным было. А о сознании – и говорить нечего…

   – Напрасно ты, Гоша так о нас думаешь… – возмутился Володька. – Что, мы не смогли бы ее понять?
 
   – Думаю, что не смогли бы. И ваша Зоя, и наш Дед Афоня на тот момент уже все позабывали, чему их в школе учили, кроме таблицы умножения, конечно. Для них учеба в десятки раз сложнее давалась. Но вместо того, чтобы помочь той же Зое, для вас проще и интереснее было насмешки устраивать. Однако, в результате четырехлетней учебы их дипломные проекты – лучшими оказались. Вот и весь вывод! 
   Через полтора десятка лет мне довелось побывать в Зоином хозяйстве. Зоя Николаевна – директор совхоза, ее муж Георгий Михайлович – главный агроном. Работали – дружно, четверых детей воспитывали. В совхозе, да и в районе они имели огромный авторитет! Одним словом – Молодцы! Молодцы  с большой буквы!