О Риме и Карфагене

Не любят легаты-лжецы никого,
Только профиль на грязных монетах.
Корницен трубит и звучит далеко,
И все прорицает о вражеских бедах.

Корну разрушит бедные стены,
Рассыплет руины и крошку костей,
И звук пронесется воплем Сирены
И вестью чернейшей из прочих вестей.

Сегодня арена, и Рим будет сыт,
Зевака придет на орудье волчицы.
А профиль в монету так намертво вбит,
Что грех бы на смерть и жиду поскупиться.

Кормящая мать взрастила убийц,
Должен весь мир быть извне разрушен.
И тенью солдатских и цепких десниц
Язык пунический в муках задушен.

Кормящую мать не любит весь мир,
И ждет лишь лавровой и волчьей расправы.
Тогда вместе с миром сгорает кумир
И крики: "Авэ, ублюдки, авэ!".

Из поганого чрева шли легионы,
И ни один не вернулся туда.
У стада все те же законы, загоны,
Все тот же пастух и та же дуда.

Какую бы шкуру не занял тот волк,
Арена сегодня не даст даже хлеба.
Сегодня корницен, возможно, умолк.
И патр сменился на время на плеба,

Но только мы так же напротив стоим
С натянутым каменным мускулом стен.
И знай же, четвертый, кажется, Рим,
Мы защитим второй Карфаген.