Устал от будней хороших, подайте бессонниц и драм,

Устал от будней хороших, подайте бессонниц и драм,
За слабость и за неудачи, за жизни мрак, за боль, за страх,
Зависал, поднимался, садился а, наутро проснувшись, я это узнал,
Все приключенья позади, чем занят я, да так, текучка.

На побитые камни спускается мгла, не сбежать от её ритуала,
И свет багровый, прямо в душу  проникает, тянешь Бакарди своё устало,
А тому хорошо по тропе по мосткам над водой под колючкой,
Мы были и до конца будем ни на кого не похожи.

Слышишь, песок начинает своё скольжение, нам отмеряет срок карусель часов,
Переговариваются вечерами, пока мир притих,
Агенты Моссада, агенты Хамаса ни в жизнь не сойдутся за общим столом;
Всё может дать ответ в чередованьи станций душа взяла разбег и дышится легко.

Да тяжёл был и бесконечен мой личный  Ад, но сейчас поразительно трепетно и легко,
Но теперь не могу повстречать её, а теперь стук колёс, и едкий запах вокзала,
Складываясь в ноты, в песне прозвучит, ты её услышишь, в шепоте берез, в запахе цветов,
Я верю что, встречу прекрасный рассвет моей молодой любви.

Уже стремится вширь расти, растёт весна,- о чём в бессоннице задумался устало?
Вдохнул, кислорода уверенно грудью полной на всё остальное  не хватило, слов,
Нервы ни к черту я бью все рекорды по стуку в закрытые двери...
Впустую потратив, время вы безумцев вы тех не корите.

Под Шопеновский марш, рвущий душу, маршируем в другую обитель,
Священной узостью простора - особенностью, тишиной... всей незлобностью отражений –
Лишь в бескорыстности щедрот, сплотившись, будто в монолите,
Которыми тешились прежние реформаторы в мире страха, предательства и мучений.

Не скатиться совсем, не пропасть, может быть, я сумею в воде золотой,
И снова молчание и только один взгляд цепляется за другой диалог без слов...
И терний в нём гораздо больше лилий, но кто заставил жизнь считать игрой,
Делай выводы, анализируй, будь же честным хоть раз сам с собой.

Расскажи, почему мы друг друга тогда потеряли? я-то что? как обычно жив и здоров,
Ответь... воистину, чья вина, если подкожно, услышав - да на перекрестках семи дорог,
Это моя любовь, скрытая под водой, влекомой моей рекой, текущей под темной горой,
Небо расчищено небо готово для взлёта я унесу за экватор распевки ветров.

Видно, город то время уже перерос, этот город-упрямец гордится собой,
И не свяжешь никак это с чёрной горою, только маски глядят с уцелевших домов,
Первочеловек Адам - вознесённое око, вечность его жизни на земле,
Господи, во всех не предвиденных случаях не дай мне забыть, что всё ниспослано тобой.

Небо ночь и только звёзды, отсвет белый на луне,
И чёрные мысли лезут в светлую голову, когда приходит рассвет,
Меж ними есть великое "возможно и будет утро, утром будет свет,
И в заштатном еврейском местечке тощий раввин даст кровный обет.

Ещё весны не ощущая, мы, верим, попросту судьбе взор свой к солнцу мы взираем,
Свети, свети раз так тебе удобно, раз нравится дарить тебе свой свет,
Глаза её скажут сквозь бархат ресниц и жизнь вдруг покажется вечностью, раем!
Порой не просто так себя заставить, по мудрому итожить прошлый след.

О Боже, где без тебя, томится нам несчастным отчаяние это наш удел в судьбе,
Мы есть совершенство и все мы частицы господа, и я один из этих частиц,
Снег кружится, как в лихорадочном бреду приходит утро, и ночь уходит на покой,
За рекою стучится рассвет, и мы пред спасителем нашим  низвергаемся ниц,