Было бы полной утопией

Было бы полной утопией говорить об обществе свободных людей, если бы в человеке не сложилась потребность в другом человеке, человеческая потребность жизни, - то, о чем я уже упомянул и что постоянно ощущается в потребности в другом: в любви, дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи.  В этом смысле отношения между полами и поколениями разлагаются как отношения внешние, социальные, исторически приспособленные к производству вещей, как хозяйственная единица. Формирование же человека и человеческой потребности в человеке требует других отношений. Стремления человека к его собственной выгоде есть не только общественное отношение, но, главным образом, способ общественного развития, который на протяжении тысячелетий двигал историческим процессом, но теперь превратился в величайшее препятствие. Это стремление было воспитано тысячелетиями. Поскольку оно обременяет человека собой и вещными отношениями и их присвоением и тем беспрерывно воспроизводит его как экономическую, общественную  категорию, подавляя его личность этими отношениями, постольку человек, уже бессознательно становящийся как личность, вступает в противоречие с этим направлением общественного развития.

Освобождение человека от этих отношений происходит не сознательно, а бессознательно, болезненно, а потому противоречиво. Человек как владелец денег перестает быть, например, рабочим, крестьянином, интеллигентом, он «бизнесмен», «коммерсант», «самозанятый», «безработный», «бродяга», «бомж», и т. д.  И он сегодня таким образом бессознательно выходит из старого общества, сбрасывает с себя это общество и его структуры. Он так же сбрасывает и семью как социальную структуру, и мужчина и женщина остаются в свободных отношениях, чувствуя себя одинокими во внебрачных связях. И поскольку самыми близкими отношениями для людей были кровнородственные связи и поскольку конкретное общество для них есть семья, то они и остаются вне общества и одинокими в денежных отношениях. Но одно дело, когда он бессознательно выходит из старого общества и находится вне общества, другое дело, когда он входит в новое общество, но создав его сам. В том то и дело, что если он из старого общества выходит бессознательно, разрушив его и сбросив с себя его, то новое общество всецело является результатом его сознательного творчества.

Человеческие отношения, необходимые для организации развития человеческой личности, создаются в сознательном творчестве, которое и должно организовываться. Ведь в «одиночество» человек попадает, наверное, не случайно. И тот факт, что «одиночество» принимает массовый характер, свидетельствует о том, что за период пребывания в этом состоянии у него рождается потребность в другом человеке, потребность, которая как раз преодолевает вещного внешнего отношения к человеку, и он становится его внутренней потребностью. Наверное не так просто человечеству преодолеть самодовлеющий характер внешнего развития и превратить его во внутреннее. И поэтому оно и исторически, и конкретно осуществляется только через человека. А денежное развитие и соответствующая ему денежная психология – это просто разрушение этого развития в человеке, а потому как таковая есть психология смерти. И трудно сказать, что возрождение отсюда опять может содержаться в возрождении этого внешнего развития. 

Человек осознает другого, лишь осознав самого себя и своего одиночества. И поскольку причины этого положения человека скрыты не в его духе, а в тех отношениях, в которых люди находятся друг к другу, то это сознание предполагает и осознания этих отношений. Не надо забывать, что наши отношения друг к другу не всегда бывают свободными от «потребительства», соображений выгоды и пользы. Доброжелательность и благородство – это тонкие струны нашей души, над которыми эгоизм всегда преобладает и руководит нашими помыслами. Даже самые потаенные наши желания нередко оказываются лишь скрытым расчетом, умело маскирующимся в благовидный облик. Таким образом, сознательность развития, облеченная в человеческую потребность, – это первейшее условие.