Собачонка с лаем бросается под кровать

            
  Волею случая Леня и Валентий Иванович оказываются под кровать в чужой квартире, а над ними сидят в креслах хозяева этой квартиры: старый муж и его молодая жена.


   М у ж. Лиза, ты меня не любишь.
  Ж е н а. Ах, люблю! Ради Бога, я так устала.
  М у ж. Ну, ну! я уйду.
  Ж е н а. Ах, нет, нет! не уходи! Или нет, иди! иди!
  М у ж. Да что это ты в самом деле! То уходи, то не уходи! чхи-чхи! А и вправду спать… чхи-чхи! У Шаманидиных девочка… чхи-чхи! девочка… чхи! глаза у девочки, как у куклы, большие такие, чхи-чхи…
  Ж е н а. Ну, вот куклы теперь!
  М у ж. Чхи-чхи! Хорошенькая… глаза круглые, и  такие большие, будто шары... поворачиваются так, чхи-чхи!.. А? что?... Глаза, говорю, будто бильярдные шары.
  Л е н я (под кроватью Валентию Ивановичу). Он прощается, он идет, и мы сейчас уходим. Слышишь? радуйся!
  В а л е н т и й  И в а н о в и я. О, дай-то Бог, дай-то Бог!
  Л е н я. Это вам урок.
  В а л е н т и й  И в а н о в и ч. Молодой человек! за что же урок! Вы еще молоды; вы не можете давать мне урока!
  Л е н я. А вот даю. Слушай.
  В а л е н т и й  И в а н о в и ч. Боже! я хочу чихнуть!
  Л е н я. Тсс! Если ты только осмелишься...
  В а л е н т и й  И в а н о в и ч. Но что же мне делать? здесь пахнет мышами; не могу же я… достаньте мне из моего кармана платок, ради Бога; я не могу шевельнуться… О, Боже, Боже! за что я так наказан?
  Л е н я. Вот тебе платок!.. За что ты так наказан, я тебе сейчас скажу. Ты ревнив. Основываясь Бог знает на чем, ты бегаешь как угорелый, врываешься в чужое жилище, производишь беспорядки.
  В а л е н т и й  И в а н о в и ч. Я не производил беспорядков.
  Л е н я. Слушай!
  В а л е н т и й  И в а н о в и ч. О, Боже мой, Боже мой!
  Л е н я. Производишь беспорядок, пугаешь даму, которая не знает, куда деваться от страха; беспокоишь почтенного старца, удрученного болезнями, которому нужен покой,  –  а всё отчего? Оттого, что тебе вообразился какой-то вздор, с которым ты бегаешь по всем закоулкам! Чувствуешь ли ты это?
  В а л е н т и й  И в а н о в и ч. Молодой человек, хорошо! Я, положим,  чувствую, но вы не имеете права…
  Л е н я. Какое тут право? Понимаешь ли ты, что это может кончиться трагически? Понимаешь ли, что старик, который любит жену, может сойти с ума, когда увидит, как ты будешь вылезать из-под кровати? Но нет, ты не способны сделать трагедии! Когда ты вылезешь, я думаю, каждый, кто посмотрит на тебя, захохочет. Я бы желал тебя видеть сейчас: должно быть, ты очень смешон.
  В а л е н т и й  И в а н о в и ч. А вы-то? вы тоже смешны в таком случае! Я тоже хочу посмотреть на вас.
  Л е н я. Где тебе.
  В а л е н т и й  И в а н о в и ч. На вас, верно, клеймо безнравственности.
  Л е н я. А, ты про нравственность? А откуда ты знаешь, почему я здесь? Я здесь по ошибке; я ошибся этажом. И черт знает, почему меня впустили. Наверно, она ждала кого-нибудь (не тебя, конечно). Я спрятался под кровать, когда услышал твою глупую походку, когда увидел, что испугалась дама. К тому же было темно. То, что я здесь, не оправдывает тебя. Ты смешной, ревнивый старик. Ведь я почему не выхожу? Ты, может быть, думаешь, что я боюсь выйти? Нет, я бы уже давно вышел, да только из сострадания к тебе здесь сижу. Ну, как ты без меня здесь останешься? Ведь ты будешь как пень стоять перед ними, ведь ты не будешь знать, что сказать…
  В а л е н т и й  И в а н о в и ч. Нет, отчего же: как пень? Разве вы не могли с чем другим сравнить, молодой человек? Отчего же не найдусь… О, Боже, как лает собачонка! Она, кажется, бежит сюда.

    И действительно, проснувшаяся собачонка, со всех сторон обнюхав воздух, с лаем бросается под  кровать.


                П р о д о л ж е н и е  з а в т р а