Эсэмэска Мише Эскину

Ночь. Я зашторил занавески.
Включил компьютер, в кресло сел.
Вновь у меня есть повод веский
Писать тебе, друг Миша Эскин,
Пока ты с этим не успел.
Ты пишешь эсэмэски рьяно.
Слегка, наверно, подустал.
И, взгромоздясь на пьедестал,
Ты позабыл про обезьяну.
Но я о ней, вдруг, написал.
       
  *      *      *
Что там за зверь буянит пьяно
В пылу задора и огня?
Опять пришла к нам обезьяна,
Бутыль "Столичную", обняв.
И, выставив глаза, как фиги,
Знать отказали тормоза,
Вопит, что слышно даже в Риге:
Вали отселева, коза!
Таперя здеся я царица!
Должна ты это понимать!
Ведь, как в народе говорится,
Мартышка человеку – мать.
Давай по рюмочке ударим!
Я приглашаю на обед.
Ведь отстоял когда-то Дарвин
В науке наш авторитет.
И мило это, иль не мило
Скажу тебе, козюля, так:
Есть много в Сейме гамадрилов
И краснозаденьких макак.
Коварства много в них и страсти,
А страсть одна – играть с огнём.
И, коли снова мы у власти,
Всех оппонентов подомнём.
Впервые власть прибалты взяли
Не в девяносто ли втором?
С тех пор им не было печали –
Пошла Мать-Латвия на слом.
Нет силы бОльшей, чем коварство!
Не веришь, справься у Басё.
Что врать, она в советском царстве
Была почти что государством,
Теперь, страна Нитонисё.
Мечтали латыши о многом,
Готовясь за свободу в бой.
И вот идёт подсчёт итогов,
Построив царство бандерлогов,
Теперь у НАТО под пятой.
Но устраним мы в ней изъяны,
Подпудрим, смоем грязь с лица.
Так что же? С Годом Обезьяны!
Пока ещё не очень пьяны,
Катись, паршивая овца!

      *    *    *
Писал я стих уральским слогом,
А не латвийским волшебством.
Но всё же, Миша, с Новым Годом!
И с новым Ангелом, и Богом,
И с долгожданным Рождеством!!!