Рабыня

         Городок, где родилась Латифа, находился на холмистой местности, и все строения ютились один возле другого. Так видать распорядился Господь или же так было надёжнее и дома меньше занимали места. Здесь каждый клочок земли ценился на вес золота. Отец Латифы не был богат, но и бедным человеком себя не считал. Небольшое стадо овец, и несколько верблюдов в небольшом  городке давали ему возможность быть уважаемым человеком. Образованный по тем временам, он мог читать Коран. Его дом представлял собой скромное строение, обычную, рядовую постройку.  Он имел трёх жён и детей, от каждой не по одному ребёнку. При его небольшом богатстве, он держал слуг - работников, которые выполняли и обязанности воинов на самый непредвиденный случай. А нападения в этих краях раньше случались часто. Но за последние пять лет было тихо. Вожди и старейшины племён,  живших в этих краях, заключили перемирие, и с тех пор прекратились междоусобные войны и грабежи.
          Эмин был старше Латифы и уже в возрасте четырнадцати лет считался мужчиной в семье. Его задача была оберегать сестру. И он, имея такой статус, присматривал за ней . Латифа давно была засватана за сына Акрама, его давнего друга, и никто не мог изменить данное слово.
 ***
           Город делился на три части - северная, южная и восточная. Это давало городу преимущество для обороны и защиты от внешних врагов…
          Первыми образовали небольшое поселение жившие на этой территории кочевые племёна. Всё бы хорошо, но частые набеги опустошали и делали нищими жителей, и они решили отгородиться от не прошеных гостей защитной каменной стеной. Вскоре в этих краях, после долгих странствий и кочевой жизни, появились овцеводы. Они, кочуя в поисках новых земель, очутились здесь, где была сочная трава для выпаса овец. Старейшины племени явились в городок с подарками, чтобы узнать, могли бы они поселиться рядом, или же в обнесённом камнем городке. После недолгих переговоров было решено принять кочевников и их семьи. Так был создан небольшой город, в котором жили два племени, разные по жизненному укладу. И чтобы подчеркнуть, что это не селение, вся территория была обнесена каменной крепостью. С тех пор много времени прошло. Не один раз жители города, состоящие из разных племён, и жившие одной большой семьёй, встречали непрошеных гостей, защищая свои жилища.
Город разрастался, и вскоре появилась южная часть. Многие молодые мужчины заводили свои семьи и старались создать свои семейные гнёзда. Район, где они селились отдельно от родителей, стал продолжением города, обеспечивающим защиту с южной стороны. В этой части города и жила семья Джохара с его жёнами и детьми. Старшие сыновья были посвящены в воины и жили отдельно. И только меньший сын Эмин пока исполнял роль охранника сестры Латифы - самой красивой и любимой дочери Джохара...
 ***
           В этот вечер Латифа лежала на постели. Её окно выхватывало небольшой кусочек звёздного неба. Она всматривалась в эти светящие огоньки и думала, почему они не падают на землю, а висят там. Глаза, постепенно, устав смотреть в одну точку, сами по себе закрылись, погрузив её в сон.
          Латифа проснулась ночью от криков на улице. Она съёжилась и сильнее закуталась в одеяло. Её охватил страх. Маленькое детское тело, словно предчувствуя беду, сжалось в комок. Она пыталась выглянуть из-под одеяла, но боялась. В этот миг в комнату вбежал Эмин и крикнул ей, что она должна где-то спрятаться и ждать, когда за ней придёт отец или кто-то из слуг. Латифа хотела узнать, что случилось, но Эмин уже выскочил из комнаты…
           На улице жители, держа в руках оружие, пытались отбиться от наседавших вооруженных чужих воинов, которые восседали на небольших, но выносливых лошадях. Чужаки с криками на непонятном языке, с факелами в руках поджигали постройки, хватали женщин и тащили их из домов. На узких улицах раздавались стоны раненых мужчин. Убитые молодые слуги лежали в крови возле своих домов, так и не успев взять сабли в руки. Весь город был озарён и пылал, словно кто его поджёг из центра. Южная часть, в которой жил Джохар своей большой семьёй, приняла первой удар на себя. Джохар с воинами отбивались от наседавшей вражеской конницы, но силы были не равными. Ему пришлось отступить к восточной стороне, где уже жители были готовы встретить врага во всеоружии, как это было не раз. Он не смог даже отправить своих домочадцев в безопасное место и только когда, немного оттеснили небольшую кучку прорвавшихся воинов, вспомнил, что его дочь осталась дома. Но успокоил себя тем, что её должен был вывести Эмин. Джохар сделал попытку проникнуть в дом. Но там уже никого не нашёл, дом сгорел, остались только обугленные постройки.
         - Эй, Саид,- крикнул Джохар воину, - посмотри, может где- то поблизости спряталась моя дочь.
          Саид бросился в ещё кое-где пылающее строение и исчез в нём. Через некоторое время он вышел и ответил, что никого там не нашёл. Джохар вскинул руки вверх и прокричал: - Всемилостивый, помоги мне найти мою дочь…
            Когда Эмин выскочил из комнаты, он надеялся как-то помочь оборонявшимся старшим. Латифа же спряталась в дальнем углу комнаты, завернувшись в покрывало и старалась сидеть молча.
           Вдруг в комнату ворвались чужие люди. Они переворачивали всё вверх дном, пытаясь найти что-то драгоценное. Взор одного из вошедших воинов устремился в дальний угол, где спряталась под покрывалом Латифа. Он хотел проткнуть саблей, но в последний момент остановился.
          - Что там?- спросил его другой чужестранец, шедший за ним.
          - Я сейчас гляну, - ответил первый и отвернул покрывало, которым была укрыта Латифа. Лицо бедной девочки изображало страх перед чужими дикими людьми  с оружием. Она прикрыла лицо руками.
           - О! Да здесь изумруд, - воскликнул тот, что нашёл дрожащую от страха дочь Джохара. - Тащи её на улицу, - грубым голосом приказал он тому, что был с ним.  - Нашему хозяину будет украшение в его доме, - и засмеялся, обнажив гнилые зубы.
           Схватив перепуганную Латифу за руку, он поволок её на улицу, где уже были многие женщины, попавшие в руки воинов, в нелепой одежде, кричащих на непонятном языке.
          Кругом был огонь и стоны. Многие защитники города лежали на земле, истекая кровью. Бедная девочка тряслась от страха и не могла понять, почему эти чужие люди напали и что они хотят он них.
           Пленённые женщины и дети были согнаны на небольшую площадь и их погнали плётками, будто стадо овец.  Всё, что можно было забрать из живности, угонялось и забиралось.
         - Куда это нас? - всхлипывая, спросила Латифа у женщины, шедшей рядом.
         - Не знаю, деточка, не знаю, но думаю, что домой мы уже не вернемся, - и у неё потекли слёзы.
         В эту минуту Латифа представила, что больше не увидит ни мать, ни отца, который так ласково относился к ней. - Что с ними сейчас? Может тоже их взяли в плен, и они думают о ней?
          - Эй, что вы там? – раздался грубый окрик сопровождающего воина. - Молчать! Говор и плач в толпе умолки.
           Их поместили в один большой сарай и закрыли, выставив стражу. Что было с городом, никто не знал. Из щелей можно было видеть, как чёрный дым, поднявшись, словно злой демон, распростёр свои чёрные крылья над тихим и некогда мирным городом.
 ***
           В последующие дни Латифа и другие пленники сидели закрытые в огромном помещении.  Изредка приходил стражник и, открыв дверь, бросал сидевшим там пленникам курдюк с водой, чтобы никто не умер от жажды и, как он выразился, чтобы весь живой товар дошёл до рынка и своих хозяев.
          В помещении было душно. Латифа расположилась возле женщины, с которой она шла.
         - Ты, детка, держись меня,- сказала та, - мы не знаем, что ещё будет с нами. И она прижала хрупкое существо к себе. В помещении был слышен плач детей, которые смотрели своими испуганными глазами, не понимая, что происходит. В воздухе витал дух неизвестности.
         Только на четвёртые сутки, едва взошло солнце, открылись двери. С криками и руганью, так показалось Латифе, подгоняя плетками, их погнали по дороге, ведущей из города.
         Когда вышли за городские стены,  Латифа последний раз глянула на город, в котором она родилась, и который всё ещё дымился после набега этих ужасных людей.
          - Что с нами будет? - уже не первый раз задавала она себе вопросы, - почему отец не пришёл её освободить? Что стало с моими родными?
         Она шла, держась за руку своей новой знакомой, которая теперь была вместо матери.  -Ты не бойся, - говорила Имтизаль, - главное верить, что всё будет хорошо.
           Давно остались позади родные места и просторы с сочной травой. Знакомые и близкие сердцу края сменялись пустынными песками и зноем палящего солнца. Вскоре был замечен караван и ехавшие на низкорослых конях воины, указывая на него, поспешили догнать караван. Вскоре всех пленников присоединили к каравану, и вся эта длинная человеческая живая лента, состоящая из стариков женщин и детей , тронулась на восток.
          Горящее нещадно днём солнце уходило за горизонт. Внезапно подул ветер, нёсший собой песок. Караванщик поднял руку, давая понять, что нужно остановиться и сделать остановку на ночь. Верблюды, вьюченные товаром, остановились и, упав на колени, легли на песок отдыхать. Погонщики уложили верблюдов так, чтобы можно было укрыться за ними.
           Ветер, как внезапно начался, так и закончился внезапно. Погонщики разожгли небольшой костёр, чтобы приготовить себе чай. Везде слышалась незнакомая речь. Один из погонщиков обходя вокруг сгрудившихся людей, заметил Латифу и кивком подозвал её и Имтизаль. Они встали и подошли к нему. Он указал им присесть возле костра. Они повиновались. Вдруг он заговорил на знакомом им языке. И сделав знак, чтобы они молчали, расспросил их, кто они такие и что произошло с ними. Имтизаль тихо рассказала, что произошло, и как они попали в рабство.
          Ашраф внимательно слушал и только качал головой.
          - А вы знаете хоть, куда мы идём?- спросил он Имтизаль. Та, съёжившись от холодного и колючего ветра, не произнесла ни слова.
           - Через два дня пути,- продолжил он, - мы будем в большом городе, где продают людей, как обыкновенный скот,- и, отпив чай, задумался. - Убежать уже оттуда никому не суждено. Это ужасное место, где женщин не считают за людей, а мужчины перестают быть мужчинами, под ударами плетьми своих новых хозяев, - изрёк он. - Этот город называется Тузлери.
 ***
          Утром, едва огромный луч солнца взошёл на востоке, все были подняты криками погонщиков.
         - Вставать! - кричали они, а не успевшие проснуться получали удары плетьми.
         - Вжик! - неслось со всех сторон над головами тех, кто ещё вчера был свободен и радовался жизни. Женщины, едва шевеля губами, просили о снисхождении к ним Аллаха.
 Ашраф подошёл к своему верблюду и, улучив момент, когда старший погонщик поравнялся с ним, перекинулся несколькими словами, тот посмотрел на Латифу и махнул рукой – мол, как хочешь, твой верблюд и тебе решать.
         Ашраф подозвал Латифу и усадил её на верблюда , прикрыв от солнца.  Имтизаль шла рядом и держалась за тюк, свисавший по одну сторону.
          - Акхе, - крикнул Ашраф, и пустынный «великан» тронулся в путь. Много пришлось перенести невзгод пленникам и Латифе, пока на горизонте не появился огромный город, опоясанный могучей крепостью. Погонщики вздохнули с облегчением. У многих появилась радостная улыбка на лицах.
           Чужой город встретил невольников с радостью и презрением. У ворот стояли стражники. Увидев, что ведут невольников, они радовались, будто голодные псы, узрев хозяина, несущего кость. На невольничьем базаре всегда был в почёте живой товар. И каждый старался приобрести что-то ценное за ничтожную плату. Пропустив всех пленников, главные ворота, со зловещим скрипом закрылись, будто захлопнулось одно единственное окно в цветущий мир, где можно было наслаждаться любовью и счастьем.
            - Где это всё и будет ли когда? - подумала Латифа, и слёзы катились из её глаз маленькими изумрудами страданий и печали…
             Новость, что привезли живой товар, облетела весь город. К полудню на площади стал собираться народ. Многие богатые купцы, приехавшие из других мест, имея серебряные и золотые монеты, старались подобрать себе работников, которых можно было приобрести почти задаром.
 ***
             Агаджан восседал под чинарою и любовался утренним восходом. Он иногда вставал рано утром и, выйдя на террасу, хвалил Бога, за здоровье. Присев, он закрыл глаза. Ласковые лучи, перешагнув горный хребет, коснулись его седой головы.
            - Как быстро бегут года,- подумал Агаджан. Тень, брошенная ветвью, скользнула по старческому лицу. В памяти всплыли времена давно ушедших дней и его неугомонная молодость. Он во главе отряда нападал и грабил близлежащие города, беря в плен людей, как он радовался добыче: - золотой посуде и несметному количеству драгоценных камней. Да, это была молодость, которая не гнушалась ничем. Ради наживы приходилось применять и ложь, и нож. Но, как известно, ничего не проходит бесследно под Божеским оком. Пока он был в походе, на его незащищенный город нашёлся более могучий враг и похитил у его брата дочь, которую он очень любил. Самое страшное, что в том кровопролитном бою погиб и сам брат, защищая город. Многие жители потеряли дочерей, матерей и сестёр. Их угнали и продали в рабство. Такова была месть Бога за неукротимый характер Агаджана. Как бы ни была велика слава и положение, но чувство потери ни на минуту не отпускало его в часы раздумий.
            - Что же я такого сделал? - думал он, смахивая слезу скатившуюся по щеке. - Где ты Мариам? - мысленно задавал он вопрос и ждал ответ. Но кругом не было ни звука, и только взошедшее солнце гладило старика по седым прядям волос. Тёплый голос утра, смешавшийся со свежим ветром, будто говорил ему: - ты ещё познаешь радость встречи, если действительно раскаялся во всём….
          - Сколько ждать?- мысленно задавал вопрос Агаджан. На что ветер, шелестя листьям, говорил: …жди….
           Окрик сына оторвал от грустных мыслей Агаджана.
          - Отец,- обратился сын, подойдя к нему. - Я слышал, что в соседнем городе привезли новых невольников и если вы мне разрешите, я сегодня же тронусь в путь, взяв с собой слуг. В прошлый раз я не разочаровал вас и не потратил не одной лишней золотой монеты.
          - Знаю, - сказал Агаджан. - Ты растёшь настоящим моим помощником, и я тобой горжусь. Думаю, что ты не будешь возражать, если с тобой поедет старший брат. Он улыбнулся и заключил: - Мне так спокойнее будет.
          На следующий день караван из нескольких верблюдов, нагруженный товаром для продажи, тронулся в путь. Караван сопровождали погонщики и охрана. 
          Через двое суток караван, отправленный Агаджаном, достиг шумного торгового города. Восточный базар - вот где можно было продать свой товар и приобрести необходимый. Ещё издали, ехавшие впереди каравана Арам и его старший брат, увидели каменные стены города, говорящие о его величии на торговом пути.
          - Наконец-то, - вскричал Арам брату,- и поспешил верхом на коне поторопить погонщиков…
           Увидев караван у ворот, стражник преградил дорогу и спросил: - Откуда следуют торговые люди?
          Арам, гарцуя на коне, подъехал ближе к стражнику, а караванщику приказал остановиться.
         - Я сын Агаджана, - ответил он, - а это мой старший брат, а сами мы из Бишапура. Услышав такой ответ, стражник подал сигнал, и тяжёлые ворота начали медленно опускаться на цепях.
          Арам въехал в город со своим караваном, и они сразу направились на городскую площадь, где обычно происходил торг.
 Шумные споры между покупателями и продавцами говорили о бойкой торговле. Расположившись поближе, у самой площади, Арам и его брат начали созывать народ, разложив товар.
         Первый день был как никогда удачным с продажей товара. И теперь Арам оставил старшего брата присмотреть за оставшимся товаром, а сам решил прогуляться по базару, в поиске необычного подарка для отца. Он взял с собой телохранителя и, шагая по шумному восточному базару, приценивался, какой бы подарок приобрести для отца. Вдруг его внимание привлекла группа из женщин и мужчин, которая была приготовлена для продажи. Они стояли чуть в стороне, а несколько мужчин одетых в одежду купцов вели торг с теми, кто желал продать привезённых рабов на рынок.
 ***
           Проделав долгий путь под палящими лучами солнца по песчаным барханам, караван, к которому примкнул отряд, вскоре достиг городских стен, где был невольничий рынок. Разного рода купцы приобретали молчаливый скот в человеческом обличии. Это просто были безмолвные рабы. Пройдя за городские стены, вся эта колонна была загнана в большой сарай, напоминающий хлев. Кто шёл медленно получал удары свистящей плети на свои спины и плечи.
          - А ну поворачивайтесь, что плетётесь, как не живые! - выкрикивали охранники, подгоняя изнурённых людей. В сарае, где теперь разместилась половина измученных людей, оказалась и Латифа вместе со своей старой знакомой Имтизаль. С тех пор, когда погонщик пожалел худенькое существо и посадил на верблюда Латифу, Имтизаль старалась находиться ближе, насколько это было возможно.
          Теперь же оказавшись в одном сарае, где на глиняном полу была брошена солома, многие просто упали, обессилев от такого пути. Охранник, закрывший двери на засов, вскоре возвратился и принёс несколько лепёшек и кувшин воды.
         - Большего не ждите,- грубо сказал он и вышел.
          Латифа примостилась у стены. Единственный оконный проём был выше человеческого роста. Да и он представлял собой продолговатое отверстие. Что было там, за ним разглядеть было невозможно. Только кусок голубого неба, как напоминание о свободе, манил детский взор. Имтизаль переступая через лежащих людей, подошла к девочке и присела рядом.
           - Как ты? - спросила она у Латифы.
          - Хорошо, только болит спина,- ответила та.
          – Это, девочка моя, пройдёт. Видать теперь это наша доля, - и она глубоко вздохнула.
          Латифа закрыла глаза и на некоторое время, будто провалилась куда-то. Теперь её тело было, словно пушинка. Её не мучил голод и боль в спине, она просто парила. Её взору предстали луга далёкой родины. Потом всё внезапно исчезло. Открыв глаза, она поняла, что это было видение. Что могла знать эта маленькая беззащитная девочка. Испуганный вид превратил это юное создание в какого-то запуганного и трясущегося зверька, которого вот-вот должен проглотить удав. От бессилия чем-то успокоить себя, она снова закрыла глаза. И непонятно почему, ей вдруг припомнился разговор матери с отцом. О чём они говорили в то время, она не могла понять, но некоторые слова она уловила. Мать говорила, о какой-то стране, где её насильно похитили. Дальше она не могла слышать разговор, так как шедшая служанка заметила бы её. Как бы ни был добр отец к детям, но никому не позволял ослушаться или сделать что-то не так. И это знала Латифа…
           Ночная прохлада дала возможность пленникам отдохнуть от дневной жары. С первыми лучами солнца, дверь, закрытая на засов заскрипела и, вошедший охранник крикнул, чтобы все просыпались. Лежащие мужчины и женщины зашевелились, не желая получать плётки за нерасторопность.
          - Латифа просыпайся,- тронула её за плечо Имтизаль. - Вот, девочка моя, и пришёл наш час. Неизвестно, куда и кому продадут нас. А как бы хотелось, чтобы хоть кто-то о тебе заботился, - и она вытерла скатившуюся слезу. Латифа прижалась к ней, и женщина почувствовала всю чудовищность дальнейшей жизни бедной девочки. Так они сидели, прижавшись, друг к другу, пока снова не открылась дверь. Охранник закричал: - Давай все на выход! И защёлкал кнутом.
          Подгоняемые плетьми и криками всех , кто был в сарае, повели по узкой улочке. Многие жители, тыкая пальцами, тихо говорили между собой. Детвора, забегая вперёд, и глядя на медленно шагающих несчастных пленников, строила им рожицы.
          - А ну, брысь, - кричала охрана и, подняв над головой плеть, разрезая воздух, опускала на шалунов. Те с шумом разбегались и, стоя в стороне, наблюдали, как пленники шли испытать свой последний шанс. Самое страшное было даже не смерть, как между собой говорили те, кто попал в плен, а чтобы не попасть к деспотичному хозяину…
          Выстроив рабов в ряд, чтобы каждый покупатель мог увидеть «товар», охрана зорко смотрела за всеми. Прибытие толпы людей не обошлось без наплыва покупателей или просто желающих посмотреть. Выкрики продавцов были такие звонкие, что иногда заглушали рядом стоящих купцов, которые торговались, желая снизить цену хоть на один динар и купить дешевле назначенной суммы. Иногда осмотрев мужчину или женщину, покупатель и продавец, если были в хорошем настроении, договариваясь о сделке, могли за ничтожно малую цену приобрести ещё и малолетнего ребёнка. Имея выгоду как с одной стороны, так и с другой. И набитый звенящий серебром мешочек подчёркивал своим весом финал сделки…
           Внимание Арама привлекла маленькая девочка, стоящая чуть в стороне.
           - Вот же, - подумал Арам, - это маленькое сокровище, думаю, украсит наш дом,- и он подошёл к продавцу.
          - Сколько вы желаете за это хрупкое создание? - спросил Арам, указывая на Латифу.- Думаю, мы сторгуемся, - и он достал мешочек с золотыми монетами.
          Хозяин хитро бросил взгляд на мешочек и звенящие в нем монеты.
         -Эй, - крикнул он стражнику, - приведи этого маленького заморыша, а то от голода чего доброго помрёт и плакали наши денежки, - и он разразился смехом. - У меня на неё есть покупатель. Иди сюда, - и он схватил Латифу за плечо и стал вертеть, показывая её со всех сторон. - Ну чем не товар, - поглядывая на Арама, говорил он сладковато-вкрадчивым голосом. - И прибрать в спальне и принести. Вы только гляньте на её глаза, не переставал расхваливать Латифу хозяин. - Словно лань будет бегать. Ты же не жену себе выбираешь, - и он улыбнулся. - Бери, не пожалеешь, - и он уже протягивал руку, чтобы ударить по рукам.
          - Э, погоди, а сколько просишь?
           - А сколько не жаль, - ответил хозяин и, подкрутив усы, разгладил бороду.
          - Вот тебе десять монет серебром и думаю, мы квиты, - поглядывая на хозяина, ответил Арам.
           Покачав головой и прищурив глаз, хозяин махнул рукой и бросил: - Не, по-твоему, и не, по-моему, одиннадцать даёшь и забирай.
            Арам отсчитал одиннадцать монет и высыпал в руку хозяину. Тот не замедлил их отправить в свой большой карман.
             Не успел Арам взять бедную девочку, как к нему подошел старый купец и, глядя на Арама, загадочно указав на Латифу, произнёс: - Я видел, что вы её купили, а не хотели бы уступить мне за более высокую цену.  - Купец  посмотрел на Арама,  и вкрадчивым голосом обратился к нему: - Молодой человек  уступите мне свой товар.  Я вам заплачу больше чем вы отдали за неё. Готов заплатить золотом молодой человек - золотом плачу, - и взглядом знатока смерил Латифу, опустившую в землю глаза.
           - Вы о чём? - спросил Арам, не обращая внимания на цену, предлагаемую стариком вдесятеро большую, чем дал он.
            - В золоте молодой человек, в золоте, - не унимался тот.
             - Гасим, - крикнул Арам телохранителю, - отгони эту назойливую муху от медоносного цветка. Она теперь не продаётся, это моя рабыня, - посмотрев на старика с вызовом, сказал Арам.
            Побродив по базару, он собрал много чего ещё, что понравилось ему и чтобы порадовало старческий взор отца.
            Пробыв неделю и распродав свой товар и, сделав необходимые покупки для себя, Арам и его старший брат, погрузив на верблюдов весь купленный товар, тронулись в обратный путь. Среди купленных невольников была и Латифа. Повозки, на которых ехали невольники, двигались медленно, и каждый раз приходилось останавливаться на отдых. Арам, чтобы не совсем замучить невольницу, пересадил её на верблюда к одному старому погонщику. Теперь он мог не беспокоиться за неё. Очень уж ему хотелось угодить отцу, привезти этот нераспустившийся цветок, чтобы оживить тускнеющий взгляд отца…
 ***
           Не успев вступить на порог родного дома, он первым делом побежал к отцу сообщить ему о покупках и о том, как они удачно продали весь товар, который он отправил с ними.
           - Отец, - увидев его стоящим у проёма окна, обратился Арам.
           - Знаю, - повернувшись к нему, ответил Агаджан. - Вижу, что есть, кому наследовать то, что я хранил и умножал столько лет.
            - Молодец,- похвалил он и посмотрел на сына. - Говорят, что ты привёз цветок востока, - заметил Агаджан и улыбнулся. - Ты не хотел бы мне его показать?
             – Да отец только распоряжусь, чтобы с дороги помыли и переодели. Думаю, что вас не разочарую, - и он спросил разрешенья лично проследить за всем приготовлением.
            - Иди,- сказал Агаджан, - а вечером приведи, её ко мне. Желаю сам оценить её красоту, и посмотреть правду ли говоришь. И махнул рукой, чтобы Арам уходил, и тут же добавил: - Пусть придёт ко мне мой старший сын…
 ***
             Выйдя от комнаты отца, Арам позвал прислугу.
            - Зуринаб, пойди туда, где находятся купленные мной пленники, и приведи молоденькую девочку – её зовут Латифа. Отец велел, чтобы я показал, что за товар я приобрёл. И пусть «мамки» обмоют и оденут её подобающим образом. Не в лохмотьях же перед хозяином представить.
            - Хорошо, молодой хозяин, - склонив голову, ответила Зуринаб и быстро засеменила в помещение, где находились купленные невольники. Войдя в помещение, она осмотрела всех и, увидев сидящую Латифу, позвала её.
            - Эй, девочка, иди за мной. Хозяин хочет посмотреть на тебя. Но прежде надо привести тебя в надлежащий вид.
            Латифа медленно встала и последовала за служанкой.
             К вечеру Латифа была вымыта и одета. Всю одежду, что была на ней, тут же сожгли.
             - Она тебе больше не понадобится, - оглядывая худенькое тело, сказала Зуринаб. - И смотри,- пригрозила она, - ты теперь вещь хозяина. Захочет, отдаст на съедение собакам, а захочет, будешь прислуживать ему, и она недвусмысленно заулыбалась.
              – Поняла? - спросила служанка, ничего не понимающую девочку.
              Латифа только закивала головой в знак того, что поняла.
              - Тогда идём, - сказала Зуринаб, и они двинулись по большому коридору, освещённому горящими факелами…
              В большом зале, освещённом и украшенном Персидскими коврами с золотистой нитью, на большом кресле, стоящим чуть выше пола восседал хозяин дома. По углам огромной комнаты стояли клетки с диковинными птицами, которые переливались разноцветьем перьев. Чуть в стороне стоял слуга и обмахивал хозяина широким веером, прикреплённым к бамбуковой трости.
              Одежда Агаджана подчёркивала его положение в обществе. Головной убор был украшен драгоценными камнями.
           У ног отца, присев на небольшой полог, расположился Арам. Ожидая прихода служанки с рабыней, Агаджан намеривался увидеть простую девчонку из бедной семьи, которая была пленена и продана за несколько динаров.
          - Что мог выбрать мой сын, не имея определённого жизненного опыта? - подумал Агаджан. И улыбнулся чуть заметно. - Эх, молодость, - продолжая размышлять о жизни, которая просочилась, словно вода через сито. Но его мысли прервал звук открывающейся двери, в которую вошла служанка, ведя впереди себя Латифу.
          - Вот она, - повернувшись к отцу, произнёс Арам. - Это тот цветок, о котором я тебе говорил отец.
            Агаджан направил свой взгляд на хрупкую девочку, которую привела служанка. В ней не было ничего такого, чтобы задержать свой взгляд. Но видавший в жизни многое, Агаджан был поражён изяществом её походки, будто её учили учителя, владеющие манерами знатного происхождения. Служанка остановилась у дверей, а девочке приказала подойти поближе. Подойдя на несколько шагов вперёд, Латифа остановилась. Теперь она смотрела прямо на хозяина, не отводя взгляда. Она понимала, что это вызов, но так её учили с детства, быть выше и выглядеть достойно. Не обделённая вниманием своего отца, она росла, как подобает детям богатых людей в городе. Мать и няньки прилагали старание, чтобы вырастить будущую невесту достойной избраннику. А такая невеста должна соответствовать своему положению.
          - Но здесь я рабыня, - вдруг подумала она и тут же немного испугалась.
           - Подойди, дитя моё, ближе, - произнёс Агаджан и указал рукой, чтобы она подошла к нему. Латифа сделала несколько уверенных шагов, держась ровно, и очутилась почти рядом хозяином.
            Когда Латифа подошла ближе, у Агаджана вдруг замерло сердце.
           - А как тебя зовут? - спросил Агаджан, когда девочка приблизилась.
            - Меня зовут Латифа,- ответила она.
           - Неужели это видение? - подумал он, - и почему эти детские глаза заставили так волноваться уважаемого и богатого человека. Но где я мог видеть такой взгляд?- подумал Агаджан, который показался ему до боли знакомый.
             Так продолжалось несколько секунд, а Латифе они показалось вечностью. - Неужели я такая маленькая, что старый хозяин не может меня хорошо разглядеть? - подумала Латифа.
           Агаджан продолжал вглядываться в эти глаза напоминающие дно колодца, в которое уносил его невидимый вихрь старческого воспоминания.
           - Ну как же я позабыл, - подумал Агаджан, вспоминая тот день, когда он был в гостях у брата на празднике, - … Как же я забыл…. молодые годы…
            Войдя в огромный зал, где брат, встречал своих гостей, Агаджан первым делом спросил: - А где моя самая любимая племянница? Почему этот райский цветок не встречает своего дядю? На что Вахан ответил, что она скоро появится.
             Мариам появилась вся, сияя от счастья.
           - Дядя, дядя! - произнесла она и подбежала к нему, - я так соскучилась по тебе. Ты последнее время стал очень редко бывать у нас.
           - Да, моя милая, - стараясь быть нежным, ответил он, - много дел, но у меня для тебя есть превосходный подарок, - и он вытащил из коробочки сверкающий медальон, на цепочке из золота, украшенный изумрудами.
           - О, дорогой брат, я гляжу, ты балуешь мою дочь, - подходя и разглядывая медальон, ответил Вахан в шутливой форме.
             - Она заслуживает это, - ответил Агаджан, и повесил на шею девушки подарок. – Пусть он оберегает тебя в самые трудные минуты жизни, - сказал Агаджан и поцеловал счастливую Мариам, в щёку…
            И тут же память возвратила его в реальность.
            - Ну, конечно же, это глаза его племянницы Мариам. Но как я мог забыть? Но кто это передо мной? - И он ещё раз внимательно посмотрел на Латифу. - А как звали твою мать? Ответь мне, - и он, прищурив глаза, внимательно посмотрел на девочку. - Надеюсь, ты поняла мой вопрос? - спросил Агаджан девочку.
            - Да, господин, я поняла. Мою маму звали Мариам.
             - О, Аллах, - вскинув руки вверх, произнёс тихо Агаджан. - Неужели это она?- продолжал шептать он, - и ты услышал мои молитвы и просьбы.
            - Отец, что с тобой,- спросил Арам, увидев, как отец что-то шепчет.
             - Погоди, мой мальчик, погоди, я должен побыть один, - и он махнул рукой, чтобы подошла Зуринаб.
             - Зуринаб, обратился он к служанке, - отведи пока девочку в угловую комнату и смотрите, чтобы она хорошенько отдохнула. Мне кажется, что у неё завтра будет очень тяжёлый день. Иди, дитя моё, - улыбнулся он краешком губ, – иди, и вот ещё что, - вдруг обратился он к сыну. - Пусть ей воздадут такие же почести, как близкой родственнице.
            – Почему?- сделав удивлённый вид, спросил Арам.
            – Уходите все, - я хочу остаться наедине со своими мыслями, и он сделал жест, что разговор окончен.
             Покинув зал, где были смотрины, Арам задумался: - Почему эта девочка так встревожила старого отца, и что за тайна скрывается в этой хрупкой рабыне, которую случайно нашёл он в толпе пленниц?
 ***
           После мучений, что пережила бедная Латифа, в последнее время, сон в чистой постели, был для неё волшебством, которое послал Аллах, маленькому существу. Она не знала, принимать ли это, как послание небес или как каверзы судьбы, но её сознание говорило, что это её судьба. Впервые за столько дней, не успев прикоснуться к подушке, она тут же провалилась в глубокий сон…
           После того, как Латифа легла в кровать, а служанка пожелала ей спокойной ночи, Арам отправился к брату. Он хотел поговорить с ним и посоветоваться, что делать.
 Когда Арам зашёл в комнату к брату, то застал его за курением кальяна.
           - Что привело тебя ко мне в такой час? - спросил Вараздат его.
           - Я не знаю, что произошло, но только отец захотел остаться один после разговора с этой маленькой рабыней, которую я приобрёл на базаре. – Что бы это обозначало? - спросил Арам у Вараздата.
            - А ты не пытался выяснить у отца? - спросил тот.
            - Нет, он не захотел ни о чём говорить, просто попросил, чтобы его оставили одного.
             - И такое у него впервые,- сказал Арам, - может утром всё выяснится…
              Оставшись один в зале, Агаджан, сидя всё ещё в кресле, закрыв глаза.
              - Неужели это дьявол испытывает его на прочность, - подумал старый Агаджан.
 -Такого не может быть, чтобы эта девочка была так похожая на ту маленькую Мариам. Как она связана с ней и почему я должен верить? - думал он. И тут же его сердце защемило: - А если я не прав и окажется, что это дочь моей племянницы? Что тогда? Он сжал голову руками, не в силах сдержать боль, которая пронизывала его тело.
          - Нет, только не сейчас, - подумал он, утром я смогу рассудить, и поговорю с сыновьями. Он позвал Гафара. Это был его слуга, который много лет прислуживал Агаджану и они пошли в спальню.
           - Гафар, у меня был сегодня тяжёлый день, - сказал Агаджан ему, - постарайся утром меня не будить, я хотел бы отдохнуть, как следует.
           – Да, мой господин, я распоряжусь об этом, и Гафар, поклонившись, удалился из спальни.
           Лунный диск был настолько низко над горизонтом, что порой казалось, что он касается земли, и там происходят необычные чудеса. Ночь, разбросав свои звёзды в холодном пространстве, молча, наблюдала за жителями города, боясь нарушить их покой.  - Может это мне знак свыше? - подумал Агаджан, закрывая глаза, повторяя: - Утро даст ответ на все вопросы, - и погрузился в сон.
            Луна бросала страшные уродливые тени домов и деревьев, пугая ночных бродячих людей и зверей. А Латифа, положив руку под голову, спала по-детски, забыв о тревогах и дорогах.
 ***
             Все в большом доме уже были на ногах, а хозяин только ближе к полудню открыл глаза.
            - Выбила меня эта девочка из колеи вчера. Он позвал Гафара, чтобы тот помог ему одеться.
            - Как спалось, господин, - входя, поинтересовался слуга.
             - Хорошо, Гафар,- ответил Агаджан, вставая с постели. Видно было, что года, как бы ни держал себя Агаджан, давали о себе знать. У него был острый взор и пронизывающий, словно копьё ум, но движения были уже не те.
            Умывшись холодной водой, что принёс Гафар в кувшине, Агаджан с помощью слуги начал одеваться.
           - Хозяин, куда подавать обед, - спросил Гафар.
           - Скажи, что я буду обедать в саду, под деревом, который посадил ещё мой отец. Сегодня знаменательный день и я хочу, чтобы он тоже слышал ту важную новость, которую я хочу сообщить всем. Иди, Гафар, и распорядись обо всём.
          - Слушаюсь, хозяин, - ответил тот и исчез, словно его тут и не было.
          День с утра был жаркий и то, что обед будет в саду, многих насторожил. Все знали, отец редко когда собирал всю семью, но это был особый случай.
            Когда появился Агаджан, все были в сборе и ожидали появления хозяина.
           - Добрый день и хвала Аллаху, - сказал он, проходя к столу, возле которого все встречали хозяина стоя.
           - И тебе, отец, спасибо за твои заботы о нас, - ответили собравшиеся.
           – Знаю,- ответил Агаджан и пригласил всех присесть за обеденный стол. Он окинул всех взглядом и, задержав его на сыновьях, сказал:
           - Дорогие мои сыны, я очень рад, что я воспитал вас настоящими мужчинами и хочу поделиться новостью, которую послал мне Аллах на склоне лет. Давным-давно во времена моей молодости я потерял своего брата. Он погиб в бою с врагом и тогда же была взята в плен его дочь Мариам. Где она и что с ней стало, никто не знал, и вот Аллах услышал мои молитвы. Я хотел узнать, жива ли она и что стало с бедной девочкой Мариам. Я молил всевышнего, чтобы дал мне узреть росток того цветущего дерева, который когда- то исчез из нашего родовитого сада. И теперь я знаю, где этот росток находится.
           Все слушали отца затаив дыхание. Было слышно пение птиц, но и те умолкали, прислушиваясь, как говорит хозяин дома.
          Агаджан вытер набежавшую слезу и сказал: - Та девочка, которую купил мой сын, как невольницу, и есть тот росток. Это дочь Мариам, которую мы считали погибшей. Это дочь моей племянницы и внучка моего покойного брата Вахана.
           - Гафар, - обратился он к слуге, - передай Зуринаб, чтобы привела девочку сюда.
          - Да, - хозяин ответил тот и удалился в дом…
           Латифа была с утра на ногах, она не понимала ничего, что произошло, но то, что её положили в доме и переодели, было для неё неожиданно. После долгого пути, и порой окриков и звука плети, это было сказочным сном. Она подошла к окну и услыхала пение птиц. Запах цветов напоминал ей родительский дом, и тут же детская слеза скатилась по щеке.
          - Что стало с моими родными? И где они теперь и что с моими родителями
             Дверь в спальню приоткрылась и вошла Зуринаб.
            - А что это у тебя такой вид? - спросила она, увидев заплаканной девочку.
            - Ничего, это соринка попала в глаз,- ответила быстро Латифа и вытерла слёзы.
            - Идём со мной, тебя зовёт хозяин.
            Увидев пришедшую в сопровождении служанки Латифу, Агаджан подозвал её к себе.
            - Вот, это тот цветок, которому дала жизнь Мариам. Отныне она не рабыня, а полноправный член нашей семьи, и я обещаю заменить ей и отца и мать. Агаджан обнял бедную девочку, смотрящую на седовласого старика, у которого текли слёзы, невзирая на то, что мужчины на востоке не плачут.
           Агаджан обнимал девочку и понимал, как бывает милосерден Аллах, прощая ошибки прошлого…