Донская старина

За Доном, в степи, где развилка дорог, 
Под самым подножьем седого кургана,
Казачий лежал, небольшой хуторок,
Простые там, мирные, жили крестьяне.
   Суровостью, славились те времена,
   По вольному, чистому, Дикому полю,
   То турки придут, то татар саранча...
   Любого, поймают, в неволю погонят.
На самой вершине, с до скифских времён.
Просевшая в землю по пояс, однако,
Стояла одна, там зачем, кто поймёт?
Часть грубого камня, Аланская Баба.
   Из невозвратно прошлого, задумчиво, в веках,
   Навечно взгляд, незряче-каменный, потупив,
   Глядит оттуда сквозь века, как будто свысока,
   Взгляд каменный не весел и горестно-задумчив.
Что в нём от нас сокрыто, трудно разгадать,
О чём молчит старуха, задумавшись навечно?
Возможно, что она, тот скифский - талисман,
Во тьме веков, забытый кем-то, так беспечно.
   Что ж, может она тайну предков, сторожит?
   Чтоб передать, потом, грядущим поколениям.
   Её видать проблемы те,  от них, не убежит,
   А сердце, что из камня, не ведает сомнений.
Со стороны глядит она, на жизненный процесс,
Прекрасно сверху ей, что там, внизу творится.
Знакомый виден камень, что мхом, давно зарос,
Родник там заколдованный, с чистейшею водицей.
   Но камень, с древних пор, увы, обходят стороной,      
   Он никому он нужен, ну что в степи с ним делать?
   То, как он оказался здесь? Вопрос совсем другой,
   Пускай лежит спокойно, здесь, кому какое дело?!
Под каменную глыбу ту, коньяк не протечёт,
Обычным самогоном или пивом тут, не пахнет.
Зачем, коль это так, напрасно рвать живот?
Прохожий отдохнёт, и в даль пойдёт куда-то...
   Тяжёлый-то булыжник тот, будто, жизни гнёт,
   Огромная махина, не сдвинуть нам, куда там…
   Один подойдя, постоит, поглядит, да пройдёт,
   Подумает:"Громадина, мне не нужна, и даром".               
Другой лишь взглянув, обойдёт стороной,
Всех старых каракуль, на нём не читая:
"Не грамотен я, пусть читает другой"...
При этом, с усердием, в носу ковыряясь.
   А третий, нескладно, по буквам прочтёт,
   Что предок тогда, с «похмела» нацарапал?
   В затылке почешет… сам, дальше пройдёт,
   Промямлит губами: "Зря время растратил".
Четвёртый, внимательно надпись прочтя,
Потрёт свой живот, заскорузлой, ладонью.
Прикинув всё, взвесив решит, просто зря,
Не станет он спорить, с хозяйкой судьбою…
   Лишь только время, неподвластно никому,
   Но движется вперёд оно всегда неумолимо,
   Однако то, что не по силам сделать одному,
   С компанией весёлой, может быть, по силам.
Вот как-то вечерком, из плавней возвращаясь,
Присели рядом с камнем, да весёлым костерком...
С изрядной дозой в голове, ни капли не смущаясь,
Подначивать решился дед всех, ехидным, юморком:
   "Ну, что мои браты, пока там сварится уха,
   Да раки Ваши из мешков, ещё не расползались,
   Давайте сдвинем камешек, он мне намял бока, 
   Аль на рыбалке может, работать разучились?”
Кто чуть трезвее был, вдруг, начал возражать,
Другие, тем же часом, на булыжник навалились,
Давай его раскачивать, туда-сюда, вперёд, назад…
А дед одно бубнит: "Как видно хлопцы перепились”.
   Обидные слова, видать, тем русским  мужикам,
   Взыграла кровь, волною, по казачьим жилам...
   Упёрлись, поднатужились, все разом, на ура!
   Вдруг сдвинули его, аж даже сами, удивились:
"Когда гуртом, та в двох, и батьку легше бить”...
Посыпались кругом, казачьи шутки, прибаутки…
"И сам помог бы старый, иль ты мастак лишь пить?
Такой громадный камушек, тут кажется не шутки”...
   Глядят, а подковырщика, простыл давно уж след,
   "Ну, надо ж, нас подначив, сам куда-то смылся.
   В момент слинял, исчез, смотался старый дед”...
   А вслед за ним и камень, как будто растворился.               
Невиданных делов-то, сколь по пьянке сотворишь?
Казак, стакашку дёрнув, стал уверять: "Я трезвый!
Допью вот четвертинку, да тот час же, брошу пить”.
Смолчали остальные все, что ж, видно сдали нервы...
   Те времена прошли, пусть кануло всё в лету,
   Лишь каменная баба, пред музеем, на посту…
   Ручей же под курганом, журчит зимой и летом,
   Да полоскает ветки в нём, берёзка, на ветру.
Как много каменюк, таких, разбросано в России?
Жаль им в базарный день-то, с пол грошика цена.
   Теперь, на стенках пишет, надписи любые,
   Настырная, чуть дерзкая, дворовая  шпана.