Рисует необычные картины

Рад будоражить серость и рутину,
чей-то взрывая пластиковый мозг.
Рисует необычные картины
не Пикассо, не Ренуар, не Босх.

На мне костюмчик новый, галстук, шкары,
улыбочка альфонсовая вкось
и неизменные аксессуары:
цилиндр чёрный, белый шарф и трость.

Мной камильфо назойливые грани
выставлены прилюдно напоказ,
завладеваю целиком вниманьем
встречающихся восхищённых глаз.

Я возраждаю дух годов двадцатых,
Приспешник я его – апологет.
Продефилировав, пижон плакатный
возобновляет уличный балет.

Я, окружённый дымной атмосферой,
раскрою свой чечёточный секрет –
схлеснусь с толпы кумиром Фред Астером,
без Джинджи Роджерс выдам пируэт.

В искусстве танца выбрал путь окольный...
Да, чтобы не забыть, я упустил
факт достоверный – Фред Астер прикольный
мне незаконным дедушкою был.
,
чей-то взрывая пластиковый мозг.
Рисует необычные картины
не Пикассо, не Ренуар, не Босх.

На мне костюмчик новый, галстук, шкары,
улыбочка альфонсовая вкось
и неизменные аксессуары:
цилиндр чёрный, белый шарф и трость.

Мной камильфо назойливые грани
выставлены прилюдно напоказ,
завладеваю целиком вниманьем
встречающихся восхищённых глаз.

Я возраждаю дух годов двадцатых,
Приспешник я его – апологет.
Продефилировав, пижон плакатный
возобновляет уличный балет.

Я, окружённый дымной атмосферой,
раскрою свой чечёточный секрет –
схлеснусь с толпы кумиром Фред Астером,
без Джинджи Роджерс выдам пируэт.

В искусстве танца выбрал путь окольный...
Да, чтобы не забыть, я упустил
факт достоверный – Фред Астер прикольный
мне незаконным дедушкою был.