Падший

Над лесом, в небе страшно тёмном.
Святой рукою, окрылён.
С петлей на шее, но в свободном.
Полёте он не обделён.

Летит, держа венец терновый,
Что был изъят с земли чужой.
И капель блеск, слегка багровый.
Гласит, что ангел не простой.

Над городами пролетая,
Мешая кровь с своей слезой.
И нечего не замечая,
Он пьёт из чаши грозовой.

«Меня изгнали за неверье,
Марали моего отца.
За отрицание ученья,
«Любви живого» от творца.»

Свой взгляд терзая ночь темной,
В момент зловещей тишины.
Покрасив перья в страшно черный,
Он смотрит в блеклый лик луны.

«Зачем хожу я под тобою,
Зачем меня ты держишь здесь.
Чтоб я взревел к тебе мольбою?
Тогда держи и дальше спесь.»

От ночи в ночь, движимый горем,
Не знамо как себя спасти.
Он говорит лишь с грозным морем,
Чтоб от безумия уйти.

«Я здесь свободен, но прикован,
Во мне не плещет света песнь.
Я без надежды, но взволнован,
Что за ужасная болезнь?»

И так от часа и по более,
Он с шумной гладью говорит.
Актёр, оторванный от роли,
Что от безделия кричит.

«Спаси меня отец всевышний,
Иль забери ты — Сатана.
Я здесь душой и телом лишний,
Я вам отдамся до конца.»

И в миг бушующего горя,
Из недр матушки земли.
Под звон цепей и топот строя,
Сатан, решил к нему прийти.

«Вот. Кто откликнулся на зов,
О-о, ты! Темнейшие созданье.
Раз ты пришёл. То я готов.
Тебе служить в свой век скитанья.»

И ангел, взял кинжал врага,
Себе вонзив его в грудину.
И кровь от туда потекла,
Открыв ужасную картину.

Она черна как топь лесная,
Густа, как самый страшный яд.
Стекая, грудь слегка лаская,
Она чернит небес наряд.

И тут то, разум шевельнулся,
Померкло много сотен звёзд.
И ангел мигом ужаснулся,
Сгорел его последний мост.