Весёлый перезвон

Разрываюсь бесконечно
между вечностью и вечностью…
Брат звонит от не фиг делать,
когда вся столица спит.
«А у нас еще не село
в море солнце…» - говорит.
Спит Москва – Одесса бодрствует,
в это время брат юродствует.
Шлет приветы из Одессы,
как серпом по одному месту…
Брат в Одессе пьет «краснуху»
и, возможно, спятил,
методично долбит в ухо,
долбит, словно дятел.
Все под супермена косит,
и при этом денег просит:
«Ввек бы я не жил в Москве,
лучше жить в Одессе,
вышли баксов тонны две,
ну, хотя бы двести…»
Сколько раз его просил,
по ночам чтоб не звонил…
Здесь, в Москве, не до звонков
от бессонных чудаков.
Но известные примочки,
их одесский юмор…
Знаю, он звонит нарочно,
посылает длинный зуммер.
Почему он так живет,
так, а не иначе?..
Что-то же его ведет
по дороге зрячей.
По межгороду звонит
с умыслом бесовским,
об одном всегда долбит.
«Короче… Склифосовский», -
брошу трубку. Он заржет,
вслед опять мне зуммер шлет,
Как рукой снимает сон…
Думаю: «Спокуха,
скоро вырубится он.
Погоди, братуха…»
Я ему под утро звякну,
все равно не сплю,
что-нибудь на ухо брякну,
а скорей, пошлю…
Брат под утро спит, как мертвый.
Ржу, накручивая номер.
На рассвете будет юмор.
Ради интереса
посылаю длинный зуммер.
из Москвы в Одессу…
Трубку схватит он спросонок,
за сердце держась,
весь напуган, как ребенок,
и, как грузчик, матерясь,
будто не догадывается,
кто к нему прикапывается.
Молча трубку положу,
чтоб не рассмеяться,
и немного погожу.
Можно оборжаться.
И пока он до постели
добирается растерян,
я еще два-три звонка
шлю ему издалека.
Я не дуб, не баобаб.
Как в Москве известно,
в части юмора не слаб,
я ль не жил в Одессе.
В коммуналке с ним живут
милые соседи,
все ему проклятья шлют
рано, на рассвете.
На рога поставлю всех,
подавив зевотой смех.
…Так живут порою братья,
шлют приветы, как проклятья.
Хохочу, а он взбешен,
отключает телефон.
Я валяюсь…
И под утро засыпаю.
Очень просто отучить,
по ночам в Москву звонить.