Мука Лудищев и фемина

Роман в стихах из предисловия, шести глав,
лирических отступлений и послесловия.

Предисловие
Рекомендуется военным,
Бухим, веселым, здоровенным.
А дамам лучше не читать,
Армейский юмор трудно им понять,
Едрена мать!

Лирическое вступление

Ну все, пипец! Подкрался карачун…
Как выпьешь водки с другом натощак,
Так поутру в башке сплошной чугун,
А вместо члена сморщенный червяк.

Братан! Чугун таскать мне тяжело,
Да и с женою не в ладах червяк.
Давай отвергнем мерзкое бухло
И перейдем отныне на коньяк!

Напитком солнечным во все века
Мужская рать была восхищена:
В штанах – брандспойт, башка как пух легка
И не зудит довольная жена.

Чем больше звезд, тем мягче коньячок
Тем веселее путь в родные стены
Тем больше шансов между женских ног
Найти тропу к предтече Ойкумены

Коньяк дает отменный глазомер:
Крученый шар под кием  в лузу рвется!
Нажрись хоть в усмерть – мимо цели хер
И в темноте вовек не промахнется.

Согретый ароматным коньяком,
Он самый меткий, длинноствольный самый
Недаром ворошиловским стрелком
Его зовут восторженные дамы.

По-македонски может с двух стволов
С упора стоя, сидя, лежа, сзади
И как учтивый кавалер  готов
Вставать во фрунт при виде каждой ****и.


Глава первая
Фемина в компании офицеров

Пора в рассказ трагичного плеснуть
Историй до хрена на белом свете
Печальней, чем шекспировская жуть
Как дуба дал Ромео на Джульетте.

Однажды в захолустном городке
В квартирке незначительных размеров
Кутила от начальства вдалеке
Компания армейских офицеров.

Средь них была прелестница. Такой
Природа-мать доселе не видала.
Отменной отличалась добротой.
Короче, всем подряд она давала.

На передок и на задок слаба.
На жизнь и секс имела взгляд широкий.
И вот ее то занесла судьба
Официанткой в гарнизон далекий.

Не под бразильским солнцем рождена,
В волнах Капакабаны не плескалась,
Но формами роскошными она
Из всех себе подобных выделялась.

Осиной талией и бедер крутизной
Блистала эта милая особа
И так вертела пышною кормой,
Что мертвого могла поднять из гроба.

Талант любви ей был природой дан.
Фемина, в совершенстве им владея,
Дарила щедро всем. Но был изъян:
Ее одолевала диарея.

Не помогала даже "Смекта" ей,
Хотя по полведра в себя вливала.
Поэтому бесчисленных друзей
В тыл очень редко фея допускала.

Глава вторая
Разгар веселья

Шумел камыш. Катился пир горой.
Деревья гнулись. И тогда фемину
Взял нежно на руки комбат лихой
И потащил  на мягкую перину.

Как рядовой Матросов наш стрелок
В порыве страсти, в упоенье  боя,
Прорвавшись к дзоту между женских ног,
Всю  амбразуру  заслонил собою.

За ним поднялась  рота храбрецов
В атаку рысью шли походным  строем
И залпами из всех своих стволов
Салютовали первому герою.

Безумству храбрых песню мы поем
Они рискнули всем, что есть в ширинке.
На амбразуру кто-то лез вдвоем
А кто-то – в одиночку, по старинке.

Ведь что угодно подхватить могли
От мандавошек и до гепатита
Преторианцы! Соль родной земли!
Ее оплот, надежда и защита.

Рожденный ползать к цели полз змеей
Летать рожденный – соколом взвивался
А тот, кто в прошлой жизни был свиньей,
Всем рылом в амбразуру влезть старался.

Пузан-начфин по кличке «генерал»,
Суровый особист, майор разведки –
Кто только ствол в тот вечер не совал
В тугую щель веселой профурсетки.

Им удалось заметно углубить,
Раздвинуть вширь пределы амбразуры.
А некоторым – даже   изучить
Устройство внутреннее девичей фигуры.

Искал коронки военврач-дантист,
Пинцетом раздвигал срамные губы.
А юный полковой дебил-горнист
Натужно дул в фаллопиевы трубы.

Ноктюрн на флейте водосточных труб
Дебил сыграть не мог. Но сдуру
Совал в промежность между малых губ
Мундштук, пюпитр и даже партитуру.

Дебил дудел интернационал
Торжественно, как партия учила
А особист Будневич заказал
Сыграть семь сорок и хавва нагилу.

Повеселиться многим удалось. 
Как плугом распахали амбразуру.
Все стрелы израсходовать пришлось
В тот дивный вечер пьяному Амуру.

Глава третья
Мука Лудищев

Все молодцы – фанаты коньяка
Но был один в погонах капитана
С опухшей мордой Ваньки-дурака,
Хлебнувший теплой водки из стакана.

Тень навести любил он на плетень.
Слыл в гарнизоне ушлым сердцеедом
И всем вокруг чирикал каждый день,
Что потерял, мол, счет своим победам.

Боец могучим славился стволом.
И старика Баркова вспоминая
Мукой Лудищевым и жеребцом
Прозвали в гарнизоне раздолбая.

Со ста шагов он в тире полковом
Сумел пробить кокарду на фуражке
И, заливаясь майским соловьем,
Чирикал всем, что не дает промашки.

Мудёр и тверд яйцом не по годам
Он, от паленой водки сатанея,
Частенько ставил раком нежных дам
Любуясь красотою их филея.

Кум королю и баловень судьбы,
Закрыв глаза на спор за пятихатку,
В тылу у дам вставая на дыбы,
Он неизменно попадал в десятку.

И в этот раз решил изобразить
Мука Лудищев снайпера слепого.
Но перед тем успел в себя залить
Грамм этак двести спирта дармового.

А  спьяну  промахнуться ведь  легко:
Под шубкой спрятан вход в ворота рая
И расположена недалеко
От нежных створок  дырочка другая.
 
И пусть калибр у дырки небольшой
Пускай резьба не сорвана болтами
Свинья навек останется свиньей
Хотя   до пят залей ее духами.

Там дух нечист. Там правит Везельвул.
Смола кипит в котлах и бесов стая
Ждет, чтобы воин в эту дырку вдул
Случайно  перепутав двери рая.

Так и случилось. Так произошло.
Фортуна наказала капитана.
И вместо райских кущ его сверло
Вонзилось  в жерло спящего  вулкана.

Лирическое отступление

Пора в поэму лирики поддать.
Она сухую смажет амбразуру.
Сонет помог Петрарке уболтать
На жаркий секс фригидную Лауру.

Кто на холмах Бургундии бывал,
Что жопа жопе рознь – отлично знают.
Не зря французский трепетный анал
У нас "громоотводом" называют.

Когда в поля России ветерок
Доносит песнь далекого Эльзаса
Вмиг обретает галльский тенорок
Размах и мощь шаляпинского баса.


Глава  четвертая
Развязка

Короче, грянул гром. Вулкан восстал
И расписал охальника  по шею.
Так в древности Везувий закатал
В бетон с асфальтом  дерзкую  Помпею.

И тут такое, братцы, началось!
Слабокишечную настигла кара:
Неделю выковыривать пришлось
Ее из-под обломков будуара!

А дело в том, что брюки он спустил,
А китель – нет! Так пожелала дама,
Хотя отец не раз ему твердил:
С ****ями соблюдай дресс-код Адама!

Для офицера китель – не пиджак
Мундир – не вид одежды, а святыня!
Вот потому-то огребла в шнопак
По полной толстожопая гусыня.


Глава пятая
Судьба фемины

Скандалом упивалась вся страна
Малахов клял наперсницу разврата.
Общественность была возмущена.
Особенно жена того комбата.

Весь гарнизон гудел. И вот в верхах
Надумали участницу попойки
Перевести подальше от греха
В клуб офицерских жен в посудомойки.

И там не успокоилась она,
Лесбийские затеяла причуды.
Твердила, что для счастья рождена,
А не для нудного  мытья посуды.

Свободной трудно быть среди рабов.
В ней страсти Мессалины бушевали.
И вот ее в подсобке без трусов
С женой комбата вскорости застали.

Пришлось уехать ей на этот раз.
В Лас-Вегасе звездой стриптиза стала.
И весь бомонд в Америке сейчас
В восторге от красот ее анала.

Ее корме завидовали все –
Кристина Агилера, Сальма Хаек,
Ким Кардашьян, Шакира, Бейонсе
И миллион простых домохозяек.

Такого трюка лучшие умы
Придумать не могли: толпа рыдала,
Когда струей с трех метров из кормы
Фемина в фотку Клинтон попадала.

Пиндосы приуныли. Тут и там
О дикой русской мощи рассуждали.
Благодаря девичьим фортелям,
Что значит «мать Кузьмы» они узнали.

Ведь ежели из кормовых стволов
Так наблатыкали стрелять молодок,
Чего же ждать от русских мужиков,
От их ракет и атомных подлодок?

Трюк с фоткой демократов подкосил
И Клинтон Трампу выборы просрала.
Напрасно ФБР что было сил
В Фейсбуке русских хакеров искала!

Был Дональд Трамп безмерно восхищен.
Он понял: есть у русских чем гордиться
И, уломав зловредный Пентагон,
Решил навек с Россией подружиться.


Глава шестая
Судьба Лудищева

А где же наш герой? Где капитан?
Мундир отчистил ли? Позор загладил?
Чирикать продолжает ли болван
Что муху на лету собьет не глядя?

За то, что часть мундира запятнал,
Из армии поперли бедолагу,
И тот, кто гири членом поднимал,
Устроился сантехником в шарагу.

Стрелку в бою промашка не в укор
Кто вспомнит старое, лишится глаза.
Но только дамы кличут до сих пор
Лудищева вонючкой черномазым.

Чем только он себя не натирал.
В каких душистых водах не купался.
Какое только зелье не глотал,
А запашок предательский остался.

Но воле не подвластен древний зов.
Бурлила в бунтаре мужская сила.
Как говорил Шарапову Жеглов,
Горбатого исправит лишь могила.

Златые дни вернуть пытался плут.
Уборщиц угощал  вином игристым,
Но и они бедняге не дают,
Дразня его бомжом и говночистом.

Бомжих, и тех не смог уговорить.
Ослаб умом. Уж нет былой сноровки.
Так низко пал, что вздумал соблазнить
Соседскую козу за две морковки.

Купил козе баян наш раздолбай,
Пел о любви и о вреде анала,
Кормил морковью, но она в сарай
От робких  ласк балбеса удирала.

Коза к барану сердцем приросла
И компромисс отвергла с возмущеньем
Любить ее до гроба в два ствола
Поочередно за кило печенья.

Ей был не близок пуританский дух
И не чуралась дереза соблазнов,
Но даже козий либеральный нюх
Не мог стерпеть лудищевых миазмов.

Еще причина веская была:
Хоть пару раз с быком она дружила,
Узрев размер армейского ствола,
От страха чуть в штаны не наложила.

Никто не хочет слесарю давать.
Настал для обормота час расплаты!
Приходится капустный лист жевать
Тому, кто раньше ел одни купаты.

Он чистит трубы собственным стволом
Старушкам и таджикам на потеху.
Как говорит запойный управдом,
Через засоры путь лежит к успеху.

Один как перст. Давно без женских чар.
Карьеру в ЖЭКе делает успешно.
По средам разжигает самовар,
Живет уныло и почти безгрешно.

Звезда ночная светит из окна,
Лучом надежды грея капитана,
Но, разглядев созвездие Овна,
Он проклинает подлого барана.

А по утрам, когда густой туман
На сонный город тихо наползает,
Рыдает горько козий Дон-Жуан
И ржавый ствол рукою натирает.

Послесловие

Трагедия покруче, чем была
У Гамлета, Отелло или Лира!
Без амбразуры, без ее тепла
Ствол заржавел бы даже у Шекспира.

Мораль пора бы всем понять давно:
Нам следовать нельзя его примеру.
Чтоб самому не вляпаться в говно,
Чирикать меньше нужно офицеру.

Анальные забавы не для нас:
Что немцу – кайф, то русскому – могила.
Запомни,  брат, суворовский наказ:
Штыком орудуй с фронта, а не с тыла.
 
И о напитках вывод не забудь:
Живешь ли ты в Москве иль в Конотопе,
Но после коньяка в гнезде уснуть
Куда милей, чем после водки в жопе.

Не верь, братан, что Сирия, Иран
Америку в объятья к нам  толкают.
Брехня! Невинный девичий изъян
Судьбу планеты к лучшему меняет.

Эх, мидовцам добавить бы ума,
В Лас-Вегас всех направить бы  по службе,
Узнали бы, что пышная корма,
А не мозги,   ведет народы к дружбе.

Пора в Москву фемину пригласить.
Портреты иностранных президентов
В Кремле развесить и говном залить.
Для дружбы нам не жалко  экскрементов!

И  воцарится в мире вечный мир
Конфликты, взрывы, войны канут в лету.
Касторка и трехведерный клистир –
Вот что спасет любимую планету!